— Пообщался на Хэллоуин, – хмыкнул Гарри. – И потому я здесь. Он мне не нравится, профессор Макгонагалл. Я понимаю, это звучит как паранойя, но… Разные мелочи. Вы заметили, он все время пьет из своей фляги?
— Я тоже вспомнила Барти Крауча, – кивнула Макгонагалл. – Это лекарство, ему нужно постоянно увлажнять горло.
«Хорошая отмазка», – подумал Гарри.
— Я думала и над тем, почему он уехал из Румынии, – продолжала Макгонагалл. – Видимо, все здоровье в заповеднике оставил. У него больная спина, руки обожжены, с лицом – сам видишь что. Наверное, решил податься в школу, пока руки–ноги на месте.
— Наверное, – неуверенно согласился Гарри.
— Я присмотрю за ним, – проговорила вдруг Минерва. – Я понимаю, это трудно объяснить словами, но что‑то в нем есть… Расспросы, газеты. Но если он просто собирает информацию о ком‑то из своих знакомых или друзей…
— В стане упиванцев, – подхватил Гарри.
— Возможно, и так. А может, просто охоч до сплетен. Он хороший зельедел и хороший педагог, Гарри. А Рем считает, что и хороший человек.
Рем считает, да… Гарри разговаривал с ним вскоре после Хэллоуина. Он не видел Рема давно, пропустил пикник, так что изменения сразу бросились в глаза – Рем выглядел куда лучше, чем весной. Понятно, что лето, тепло и прогулки на воздухе, но все же – казалось, у него даже поубавилось морщин и седых волос. Он сказал, что бросил травиться зельем с Диагон–аллеи, Эван варит ему настоящий аконит. Когда же Гарри завел речь о подозрительных действиях и неприятных вопросах, Рем улыбнулся:
— Я доверяю Эвану Смиту, Гарри. И ты можешь.
Втерся в доверие, с горечью осознал Гарри. Опутал помощью, услугами, и теперь бесполезно расспрашивать Рема, он расскажет только хорошее про своего нового друга.
Нового друга… Ревновал ли Гарри к памяти Сириуса? Разве что самую малость, не в этом было дело, а в том, что Смит, странный и неприятный Смит нащупал слабое место и заполучил Рема в друзья и – союзники? Вот эту мысль Гарри погнал прочь решительно и даже сердито, но какой‑то противный голосок внутри успел шепнуть: «Оборотни – темные существа по своей природе».
Он умеет втираться в доверие. Он и к Чарли мог в доверие втереться.
— Я присмотрю за ним, – повторила Макгонагалл, и Гарри немного успокоился.
Пустая рама притягивала взгляд. Макгонагалл обернулась, посмотрела.
— Северус в музее, наверное.
Гарри кивнул. В музее висел тот самый выбранный им портрет – и почти всегда пустовал: профессор не хотел лишнего внимания к своей персоне. Снейп любил быть здесь, в школе, возле Дамблдора. И насколько Гарри было известно, он не дремал целыми днями в своем кресле.