Но Горбин отбывал пожизненное заключение в Азкабане. Юноша очень жалел, что не может написать торговцу и поблагодарить его за все, что тот для него сделал. Увы, переписка с узниками Азкабана была запрещена. Впрочем, Драко знал, что, даже получив возможность написать старику, не сделал бы этого: Горбин не выдал его и тем самым обязал жить долго и счастливо, не попадаясь в лапы мракоборцев.
К сожалению, кроме Горбина, младший Малфой не знал никого, к кому можно было бы обратиться с просьбой о помощи в таком деликатном деле, как месть, а повторять судьбу Маркуса Флинта не хотелось. Так что мечты по–прежнему оставались мечтами, а жизнь шла своим чередом.
Драко знал, что нищеброд отомстит ему за слова о телесных наказаниях. Это случилось буквально через несколько дней после избиения.
— Мистер Малфой, насколько я понял, вы очень стремитесь к самостоятельности, — хмуро сказал Уизли как‑то утром. – Ничего не имею против. Сегодня на целевом выезде вы будете главным. Представьте меня как своего помощника и ликвидируйте проблему. А я поработаю с приборами: старые все равно ни фига не показывают, а новые я хотел ба проверить сам.
— А кто будет напрашиваться на чай? – спросил Драко, заранее зная ответ.
— Вы, конечно. Вы же главный!
— А если я откажусь напрашиваться? – этот вопрос тоже был простой формальностью.
— Пойдете в Азкабан. Мне не нужны подчиненные–тунеядцы.
— Я понял, сэр. Все сделаю…
— Здравствуйте, миссис Уиггинс! Я – Драко Малфой из Сектора выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов, а это Артур Уизли, мой помощник. Что у вас случилось?
— Это в гостиной, господа! Следуйте за мной!
— Мистер Уизли, пожалуйста, приведите в рабочее состояние приборы!
— Да, сэр, — нищеброд кивнул, доставая нелепого вида устройства, собранные им из разных магловских железяк.
Если бы юноше еще пару месяцев назад, даже в самое голодное время, кто‑нибудь сказал, что он будет унижаться перед незнакомыми людьми, прося их накормить его, он бы не поверил. Но сейчас Драко было все безразлично: проиграв свою войну, он не видел особого смысла в том, чтобы привередничать. Юноша умел нравиться людям и без труда добивался намеченной цели.
Но это все равно было невероятно унизительно. И горечи от унижения не мешало даже то, что на выездах, где главным был младший Малфой, нищеброд держался с подчиненным подчеркнуто вежливо и называл его сэром. Юноша прекрасно помнил истинное положение вещей и чувствовал раздражение, видя притворство начальничка. Возмущало младшего Малфоя и то, что, притворяясь подчиненным, Уизли жрал так, словно несколько месяцев до того питался лишь иллюзорной едой.