Бобби взвился, словно его подбросила диванная пружина, и схватил со стола бутылку.
— Еще стаканчик не найдется?
Фогарти указал на дверцу бара в углу — Джулия только что его заметила. В баре Бобби обнаружил несколько стаканов и изрядный запас виски. Видно, врач держал бутылку в столе только для того, чтобы не бегать через всю комнату каждый раз, как захочется выпить. Бобби налил два полных стакана и дал один жене.
— Я уже догадалась, что Розелль не была бесплодна, — сказала Джулия. — Раз у нее были дети, то в этом сомневаться не приходится. Но мне почему-то казалось, что мужской орган у нее не действовал.
— Она была способна к деторождению и в мужской, и в женской ипостаси. Так сказать, сойтись сама с собой в полном смысле слова она не могла, вот и прибегла к искусственному самоосеменению.
Когда нынче в агентстве, описывая путешествия с Фрэнком, Бобби сравнил их с космическим бобслеем, Джулия никак не могла взять в толк, чего он, собственно, так испугался. Теперь она, кажется, начинала понимать это ощущение. Чудовищная неразбериха в родственных отношениях Поллардов, зыбкая неопределенность пола — от всего этого ее пробрал озноб. А природа-то, видно, куда злонравнее, чем представлялось Джулии, и вовсе не чужда брожению хаоса.
— Ярнелл настаивал на аборте. Аборты тогда были делом прибыльным, потому что закон их запрещал и операции приходилось проводить втайне. Только вот незадача: оказалось, что девочка забеременела семь месяцев назад и так же, как в свое время мать, скрывала беременность от Ярнелла. Какой уж тут аборт на восьмом месяце — она бы умерла от кровотечения. Да я бы все равно отказался. Своими руками все загубить? Ни за какие коврижки! Вы только вообразите, как прихотливо смешалась в будущем ребенке кровь ближайших родственников. Отпрыск гермафродита, рожденного от связи брата с сестрой, и оплодотворивший самого себя! Мать ребенка одновременно приходится ему и отцом, бабка — двоюродной бабкой, дед — двоюродным дедом. У всех родственников — сходный генотип, причем генотип, на котором сказалось пристрастие Ярнелла к галлюциногенам. Какими дефектами чревата такая наследственность, было еще неизвестно, однако в том, что ребеночек будет знатным уродом, я не сомневался и ни за что не хотел упустить возможность увидеть его собственными глазами.
Джулия сделала большой глоток виски. Горло ей обожгло, во рту остался противный вкус. Но делать нечего. Без спиртного она не выдержит.
— Я ведь стал врачом, потому что врачи хорошо зарабатывают, — откровенничал Фогарти. — Со временем я сообразил, что, если махнуть рукой на запрет и заняться абортами, можно заработать и того больше. Я и подался по этой части. Бояться мне было нечего: дело свое я знал. А если кто-нибудь из местного начальства грозил поднять шум, тоже не страшно: дашь на лапу — и отвяжутся. Деньги потекли рекой. Теперь мне уже незачем было целыми днями принимать больных. Деньги, досуг, развлечения — всего вдоволь. Я и помыслить не мог, что мне подвернется такой интересный, с медицинской точки зрения, такой забавный случай, как эта семейка.