Знаменитые случаи из практики психоанализа (Гринвальд) - страница 17


Во-первых, эта новая информация устраняет всякие сомнения относительно патологического характера ее подоз­рения. Легко видеть, что седовласая пожилая начальница стала как бы замещением ее матери, что, несмотря на свою молодость, любовник пациентки занял место ее отца и что именно сила этого комплекса матери заставила пациентку подозревать любовные отношения между этими плохо друг другу подходящими партнерами, какими бы невероятными эти отношения не казались. Более того, это устраняет ка­жущееся противоречие с нашими основывающимися на пси­хоаналитической теории ожиданиями того, что развитие мании преследования должно определяться непреодолимой гомосексуальной привязанностью. Первоначальным пресле­дователем, т. е. фактором, влияния которого стремится избе­жать пациентка, здесь опять-таки является не мужчина, а женщина. Начальница знала о любовной связи девушки, порицала ее и обнаруживала свое порицание таинственными намеками. Привязанность пациентки к своему полу препятствовала ее попыткам принять в качестве объекта любви человека противоположного пола. Ее любовь к матери стала средоточием всех тех тенденций, которые, играя роль «со­вести», становились на пути девушки, пытающейся совер­шить первый шаг по дороге к нормальному сексуальному удовлетворению — во многих отношениях довольно опас­ному. Именно благодаря этой любви отношения девушки с мужчинами оказались под угрозой.

Когда мать препятствует сексуальной активности до­чери, она выполняет свою нормальную функцию, которая, будучи основанной на могучих бессознательных мотивах, определяется событиями детства и которая получила санк­цию общества. И уже дело самой дочери эмансипироваться от этого влияния и решить для себя, исходя из рациональных доводов, в какой степени она может позволить себе сексу­альное удовольствие или должна отказаться от него. Если при попытках эмансипироваться она становится жертвой невроза, то следует предположить у нее наличие комплекса матери, который, как правило, трудно преодолим и не под­дается контролю с ее стороны. Конфликт между этим ком­плексом и новым направлением, в котором устремилось либидо, принимает форму того или иного невроза в зави­симости от склонностей субъекта. Однако проявление не­вротической реакции всегда будет определяться не ее ак­туальным отношением к действительной матери, но ее ин­фантильным отношением к ее раннему образу матери.

Мы знаем, что наша пациентка много лет не имела отца: мы можем также предположить, что ей вряд ли бы удавалось уклоняться от общения с мужчинами до возраста тридцати лет, если бы у нее не было поддержки со стороны сильной эмоциональной привязанности к матери. Когда же ее либидо обратилось на мужчину в ответ на его на­стойчивое ухаживание, эта поддержка превратилась в тяже­лое ярмо/ Девушка попыталась освободить себя от своей гомосексуальной привязанности, и ее наклонности позво­лили ей сделать это в форме параноической мании. Таким образом, мать превратилась во враждебного и злобного над­зирателя и преследователя. С этим можно было бы спра­виться, если бы комплекс матери не сохранил достаточно силы для того, чтобы выполнять свою цель - удерживать пациентку на расстоянии от мужчин. Как следствие, в конце первой фазы конфликта пациентка отстранилась от своей матери, но в то же время не сумела уйти от нее к мужчине. Не удивительно, что обоих она видела вовлеченными в заговор против нее. Затем энергичные усилия мужчины решительно привлекли ее к нему. Она как бы поборола в сознании сопротивление матери и с готовностью пришла на вторую встречу со своим любовником. В дальнейшем мы не видим повторного появления матери, но можно с уверенностью настаивать на том, что в этой первой фазе любовник превратился в преследователя не непосредствен­но, но