– Мам! Пап! – выкрикнула она, открыв дверь. – Я дома!
Валентина Борисовна выбежала в прихожую на зов дочери и порывисто обняла ее.
– Детка, – глаза ее засветились от радости, – как хорошо, что приехала! Сейчас отец вернется, поужинаем вместе.
– Уже почти десять, – Маша посмотрела на часы. – Какой ужин? И почему папа еще в клинике?
– Много работы, – ответила Валентина Борисовна.
– Неужели всем жителям нашего города резко понадобилось вылечить зубы? К лету готовятся, приводят ротики в порядок?
– Рада, что у тебя хорошее настроение, – улыбнулась Валентина Борисовна. – Но, боюсь, ты права. В клинике какой-то странный наплыв посетителей.
– А может, у нашего папы появилась…
– Маша! – воскликнула Валентина Борисовна и рассмеялась. – У нашего папы нет времени для себя, не то что для какой-нибудь барышни! Да и какие любовницы могут быть в пятьдесят пять лет?
– О! Здесь ты ошибаешься!
– Не шути так. Иначе я начну волноваться.
Маша коротко хихикнула, показывая, что и сама не верит своим словам, с нежностью провела ладонями по круглым маминым плечам.
– Тебе не нужно беспокоиться, – сказала она, целуя женщину. – Ты – самая лучшая.
– Спасибо, солнышко. Как я понимаю, ты не собираешься задерживаться?
– Да. – Маша виновато посмотрела на нее. – Я приехала ненадолго и по делу. Мама, я хочу забрать все вещи, которые подарил мне Максим.
Валентина Борисовна вошла в комнату, которую раньше занимала Маша, и позвала дочь.
– Они здесь, – сказала она.
Маша осмотрела свою бывшую спальню. В ней все осталось, как и прежде, словно она никогда ее не покидала.
– Помню, отец грозился устроить здесь кабинет, – улыбнулась Маша, глядя на голубого зайца, сидевшего на подоконнике.
– Пустое, – отмахнулась Валентина Борисовна. – Он же не работает дома. Знаешь, нам ничего не хочется менять в этой комнате. Иногда я прихожу сюда, присаживаюсь на кровать и возвращаюсь памятью в твои школьные годы. Так быстро время пробежало! О, Машенька, какое счастье, что ты появилась у нас с отцом! – Она протяжно всхлипнула. – Прости нас…
– Вы передо мной ни в чем не провинились, – Маша весело взглянула на маму и прыгнула на кровать. – Я и забыла, какая она мягкая! Мой диван в сравнении с нею – просто цементный пол.
Валентина Борисовна улыбнулась сквозь слезы, прижала руки к груди и снова начала просить прощения. Маша подбежала к матери и закрыла ладонью ее губы.
– На этом закончим, – попросила она. – Я обожаю вас с отцом, вы подарили мне очень много любви. За это нельзя извиняться. Никогда!
Вытерев слезы со щек Валентины Борисовны, Маша расцеловала растроганную женщину.