Не выдержав, Маша рассмеялась, прислонилась спиной к стене и медленно опустилась на пол. Прикрыв лицо руками, она вздрагивала от душившего ее смеха, который вскоре перешел в истерические рыдания.
– Началось. – Сима присела рядом с ней и легонько толкнула Машу в бок. – Еще вчера ты пела от счастья. «Мне так хорошо!» – гримасничая, передразнила она подругу. – «Жизнь прекрасна!» Что на этот раз?
– Я плачу, потому что обидела тебя.
– Чем? – удивилась Сима и хихикнула. – Тем, что назвала меня лесбиянкой? Тоже мне, оскорбление! Несколько дней назад один пациент, старый злобный пердун, обозвал меня нацисткой. Еще и добавил, чтобы я, клизма, знала свое место. А тебе известно, где место клизмы? Правильно – в заднице!
– Обидно, – улыбнулась Маша, перестав плакать. – Ты его простила?
– Разумеется, я – гуманный человек, но все-таки назначила этому нахалу промывание кишечника. Надо же оправдывать свое новое прозвище. – Она шутливо дернула Машу за прядь волос и бросила быстрый взгляд на часы. – Вот теперь мне точно пора уходить, иначе я опоздаю.
– Ключ от машины возьмешь, альфонс?
Подхватив брелок, Сима сделала вид, будто все еще сомневается, и положила его на прежнее место.
– Нет, во избежание различных недоразумений я продолжу пользоваться метро, – сказала она, открывая дверь. – Вечером меня не жди, я вернусь поздно. Точнее, рано утром.
– Завтра? – вздохнула Маша.
– Чертово дежурство! Зачем я с пятого класса мечтала быть врачом? Чтобы ночевать в клинике? Вот глупая! Нужно было мне на юридический поступать, а еще лучше – в театральный. Спектакли, премьеры, интервью! – Сима мечтательно прикрыла глаза и взмахнула руками. – Обожание, цветы, поклонники! И главное, никто не обозвал бы меня клизмой. Кстати, на жаргоне «клизма» означает «проститутка».
– Кто тебе сказал об этом?!
– Лечится у нас один товарищ с богатым прошлым. Он и пояснил. Калинина, разве я похожа на продажную женщину?
Маша отрицательно покачала головой, глядя на хрупкую мальчишескую фигуру подруги и ее веснушчатый нос.
– Я бы за такую жрицу любви и рубля не дала. Все, уходи. Ты меня утомила своей болтовней!
– Adios![2] – Сима придала лицу сексуальное выражение и томной походкой вышла из квартиры, бросив на ходу: – Te amo![3]
Маша обернулась в поисках предмета, которым можно было бы запустить в Арифулину, но та уже закрыла за собой дверь. Щелкнул замок, и Маша, все еще сидевшая на полу, с грустью вздохнула, почувствовав, что с уходом Симы из квартиры исчезла радость. Когда через минуту раздался звонок в дверь, она обрадовалась, подумав, что Арифулина зачем-то вернулась. Возможно, она забыла что-либо, такое с ней часто случалось, или же придумала еще одну шутку и хотела поделиться ею с подругой.