Для дома нашли место на небольшой плоской площадке с восточной стороны весьма приличной возвышенности. Лишь сдержанный темперамент обитателей Среднего Запада здесь, в штате Висконсин, не позволял им именовать эти холмы «горами», хотя многие из них уходили ввысь на добрые семьсот-восемьсот ярдов.[1] Наступало время, когда дом начинал накрывать синий предвечерний сумрак.
Эмма всматривалась в покрытую рябью поверхность озера Мондак, располагавшегося достаточно далеко от холма, чтобы можно было увидеть отражение лучей заходящего солнца. В этот день ранней весны окружающий пейзаж выглядел неряшливо, напоминая нерасчесанную мокрую шерсть крупного пса. На самом деле дом был слишком хорош, чтобы они могли его себе позволить, и достался им только потому, что срочно продавался для уплаты долгов бывшего владельца. Эмма с первого взгляда поняла, каким это будет для них идеальным загородным пристанищем.
Тишина…
Что до колониального стиля, то ему вполне соответствовала достаточно колоритная история дома.
Построил его владелец крупной чикагской мясоперерабатывающей компании перед началом Второй мировой войны. Много лет спустя выяснилось, что основу своего состояния он сколотил, торгуя мясом на черном рынке в обход введенных в военное время законов, ограничивавших продажу продуктов внутри страны, чтобы гарантировать полноценное питание для воевавших вдали от дома солдат. В 1956 году его труп выловили из озера. Вполне вероятно, что расправились с ним ветераны войны, узнавшие о его делишках. Убив хозяина, они обыскали дом в поисках припрятанных денег.
Эта смерть не имела ни малейших оснований для рождения каких-либо легенд о призраках, но Эмма и Стивен не могли удержаться от фантазий по этому поводу. Принимая гостей, они с детским любопытством следили, как, наслушавшись их россказней, кто-то нарочно оставлял свет в ванной на всю ночь, не смея и носа высунуть из своей комнаты с наступлением темноты.
Извне послышались еще два громких звука. Затем третий.
Эмма нахмурилась:
— Слышал? Опять какой-то шум снаружи.
Стивен выглянул в окно, дрожавшее под порывами ветра. Потом обернулся.
Жена украдкой поглядывала на свой дипломат.
— Думаешь, я не заметил? — недовольно спросил он.
— Чего?
— Даже не думай открывать его!
Она рассмеялась, хотя и не слишком весело.
— В эти выходные никакой работы, — сказал он. — Мы же договорились.
— А у тебя там что? — Эмма указала на рюкзак, который вместо чемоданчика привез с собой муж, одновременно стараясь откупорить банку с консервированными оливками.
— Всего два предмета, имеющие отношение к делу, ваша честь: мой роман Ле Карре и бутылочка мерло, которую я прихватил с работы. Будет ли мне позволено приобщить последнюю к доказа… — Голос его осекся. Он посмотрел в окно, через которое им по-прежнему были видны заросли кустарника, деревья и скалы цвета костей динозавра.