Тишина.
В лесу по берегам озера Мондак царило полнейшее безмолвие, столь не похожее на бурлящий хаос большого города, где супруги проводили рабочие дни.
Тишину нарушали время от времени лишь отдаленное уханье совы да бессмысленно призывная лягушачья трель.
И вдруг — какие-то посторонние звуки.
Шуршание листвы, внезапный треск ветки или сухого сучка под ногой.
Кто-то идет?
Нет, не может быть. Все загородные дома у озера в этот зябкий апрельский вечер пусты.
Эмма Фельдман, молодая женщина чуть за тридцать, поставила бокал с мартини на обеденный стол, за которым сидела напротив мужа. Заправив за ухо темную прядь вьющихся волос, она поднялась и подошла к одному из мрачноватых кухонных окон. За стеклом виднелись лишь густые заросли кедров, можжевельника и темнохвойных елей, которыми был покрыт круто уходящий вверх холм с камнями, напоминавшими растрескавшуюся желтоватую кость.
Муж приподнял голову и спросил:
— Что там такое?
Она пожала плечами и вернулась на место.
— Не знаю. Ничего не видно.
Снаружи снова стало тихо.
Эмма, стройная и прямая, как одна из березок, видневшихся почти за каждым из многочисленных окон дома, сбросила с плеч синий пиджак, оставшись в того же цвета юбке и белой блузке. Одежда юриста. Волосы собраны сзади в пучок. Прическа юриста. Она была в чулках, но уже без туфель.
Стивен, обратив взор к бару, тоже снял пиджак и избавился от помятого галстука в полоску. Тридцатишестилетний мужчина в голубой рубашке с копной густых непослушных волос, он уже успел обзавестись приличных размеров животиком, свисавшим на пояс зеленовато-синих брюк. Эмма не придавала этому значения. Она всегда считала его симпатягой и не собиралась менять своего мнения.
— Ну-ка, посмотрим, что у нас тут. — Он кивнул на расположенную наверху гостевую комнату, доставая из сумки огромную бутылку натурального овощного сока с густой мякотью. Их подруга из Чикаго, приглашенная провести с ними эти два выходных, в последнее время баловалась «жидкой» диетой, вливая в себя совершенно отвратительные на вкус напитки.
Эмма прочитала состав на этикетке и наморщила носик:
— Это пусть пьет сама. А я предпочту немного водки.
— Вот за что я тебя и люблю.
Дом издал скрип, что с ним случалось нередко. Его возвели семьдесят шесть лет назад. Много дерева, минимум металла и камня. Стены прямоугольной кухни, где они сейчас стояли, были обшиты ярко-желтыми сосновыми панелями. Пол неровный. На этой частной дороге располагались три таких постройки в колониальном стиле с участками в четыре гектара. Название «дом на берегу озера» оправдывалось только тем, что озерные волны действительно плескались о скалистый берег метрах в двухстах от входной двери.
