— Что у вас тут? — спросил я вполголоса.
— Даже и не знаю, кэп, — ответил Старший. — Что-то такое странное послышалось.
— Как понять, странное?
Прежде чем он успел ответить, где-то неподалеку послышался звук — цок-цок-цок, — будто ногтями по цементу.
— Собака, наверное, сторожевая, — предположил Банни.
— А почему не лает? — спросил Старший.
— Ну, не все же пустобрехи.
Я медленно повел из стороны в сторону низко наведенным стволом. Внезапно что-то зашевелилось, заскреблось за стальным коробом воздуходува и слева направо метнулось за штабель тарных ящиков.
— Что это за хрень?
— Я же сказал, собака. Да? — повторил Банни.
— Какая тебе собака, — буркнул Старший. — Нашел собаку.
Действительно, силуэт был совсем не песий. Хотя и крупный, размером с мастифа, с хорошо развитыми плечами и ляжками, но только форма головы и хвоста какая-то… жутковатая. Будто хвост жгутом тянется через всю спину до самой морды.
Опять царапанье, на этот раз справа.
— О, уже две, — уловил Старший.
— Три, — поправил Банни, заслышав, как скребется сзади.
Я повернулся.
— Да нет, больше.
Сумрак подвала теперь не пустовал, по нему к нам с пугающей быстротой скользили по меньшей мере четыре таких силуэта.
— Ни хрена себе, — вырвалось у Банни.
Глянув в его сторону, я увидел, что одно из тех существ уже появилось в круге тускловатого света.
Это собака или что-нибудь под нее стилизованное? Бог его ведает, как всех этих тварей теперь называть. Туловище плотное и широкое, как у бульмастифа, черное как смоль, морда и впрямь отдаленно напоминает собачью, только челюсти и лоб будто укрыты подобием панциря, какие в прошлые века надевали на собак бойцовых пород. Ну, с мастифами-то, пускай и в панцирях, как-нибудь совладаем. Немного боязно, но, в конце концов, видали бяк и пострашнее.
Однако, разглядев это существо под светом лампы, я увидел, что по спине и бокам у него сплошь идут ребристые защитные пластины, как у броненосца, и лишь ближе к заду истончаются и смешиваются с шерстью. Пластины глянцевито поблескивали, как отполированная кожа. Но ужас, окативший меня волной от головы до самых пяток, вызван был тем, что дыбилось у «собаки» над головой. Это был не собачий хвост. Придаток, качающийся над ее массивной спиной и плечами, представлял собой несоразмерно большой членистый хвост скорпиона. И эти исчадия, числом как минимум с десяток, смыкались сейчас вокруг нас.
То из них, что на свету, приостановилось, чутко подрагивая увенчанным жалом хвостом; с жала капал яд. Существо ощерилось, обнажая ряды острых белых зубов, и вперилось в нас черными, как у нечисти, глазами. Вслед за чем, зайдясь истошным, полным ненависти воем, кинулось к нам. А за ним и остальные, со всех сторон.