— Да-да, я слышал. — Платон Ярославович воспринял все вполне серьезно.
Александра мельком взглянула на Макса и еле сдержала довольную улыбку. Он был пунцово-красным. Причем красными были даже уши. Но смотрелось это очень мило.
— Саша, милая, деду ни к чему знать о нашей интимной жизни, — твердо сказал Макс, сверля её взглядом, кототорый говорил ей о том, что «милой» он ее не считает.
Саша игриво подмигнула ему и услышала, как Ковалев судорожно сглотнул.
— И, как ты, Алекс, умудряешься терпеть такого шалопая, как Макс? — вдруг спросил Платон Ярославович.
— Александра Доминская всегда держит свое слово, — загадочно сказала Саша.
Платон Ярославович засмеялся.
* * *
Они ехали в машине молча. О силе ярости Максима она могла только догадываться, наблюдая за стремительными движениями руки, переключающей передачи. Машина набирала скорость, намного превышающую допустимую правилами. И, все же, Сашка поймала себя на мысли, что любуется Ковалевым.
Сегодня она явно перегнула палку, преступила грани возможного. Но гордость не позволяла признать вину.
Макс въехал на мыс набережной. Машина с ревом остановилась.
Схватив пачку «Парламента» и зажигалку, Ковалев вышел из машины, громко хлопнув дверью. Стал напротив лобового стекла кроссовера и, облокотившись на перила, закурил.
Их взгляды встретились, и по телу Саши пробежала дрожь. Глаза Ковалева были сощурены. Он курил медленно, лениво выпуская дым, оттопырив нижнюю губу. Почему-то Александре это показалось эротичным. В голове вертелись непривычные непристойные мысли. Наверное, прелюбодействие заразно, и рядом с Ковалевым она им заразилась.
Она опустила глаза. Впервые в жизни не выдержав чужого тяжелого взгляда. Когда она снова решилась поднять глаза на него, он уже отвернулся к реке.
Саша вышла к нему и стала рядом.
— Это вышло случайно, — сказала она.
Он лишь хмуро посмотрел в её сторону.
— Ладно, признаю… Я сделала это специально. Но ты меня чертовски достал, — энергично кивнув головой, признала Александра.
Макс вспылил:
— Я тебя достал? Сашка, почему тебе постоянно нужно быть сверху? Почему ты считаешь, что твое слово должно прозвучать последним? Почему ты считаешь, что ты должна решать, как и что людям вокруг тебя сегодня делать? Ты живешь по принципу: трахнуть кого-то, пока он не успел натянуть тебя. И ты даже мысли не допускаешь, что этот человек совсем не стремиться тебя поглотить. Ты защищаешься раньше, чем я начинаю нападать.
Это была горькая правда. На душе стало гадко от осознания его слов.
У Саши на глазах навернулись слезы. Она всеми силами пыталась отогнать их, но казалось, в сердце скопилось слишком много боли. Слишком много горечи, которой она не давала выйти.