— Саис, большой саи… — попыталась было закричать кочевница, но голос отказал ей.
Мокки мгновенно развернулся. На лице его была растерянность, недоумение, в руках же он судорожно сжимал сапог, который оказался под одеялом вместо головы Уроса. А на земле, у входа, лежала Серех, и какой-то мужчина держал ее за горло, прижимая коленями к земле. Он не поверил своим глазам, но мужчина был похож на Уроса, который почему-то раздумал умирать, и когда этот человек заговорил, то и голос его тоже был голосом Уроса.
— Попробуй только двинуться с места, и я сразу же придушу твою проклятую суку!
— Я не двигаюсь, не двигаюсь! Не делаю ничего! — закричал Мокки, бледный как смерть.
До него доходило только одно: Урос обманул его, он не умирал, и сейчас его руки, железные руки чавандоза, сжимали самую нежную шейку во всем мире.
— Приказывай… — прошептал он умоляюще.
— Введи коня. Поставишь его рядом со мной. Но сам не вздумай подходить ко мне близко, не то! — он сдавил горло Серех посильнее, та открыла рот, и ее лицо стало багрово-синим.
— Именем пророка! Я ничего, ничего не сделаю! Клянусь!
Урос ослабил хватку. Серех захрипела. Мокки бегом ввел в палатку коня.
— Подойди ко мне, но не ближе одного шага. И протяни руки! — приказал Урос.
Сдернув веревку с пояса, и став на грудь кочевницы коленом — «Это же колено его мертвой ноги! — только и успел подумать Мокки». — Урос мгновенно связал саису руки и ноги. Затем схватив Джехола за привязь, он сделал петлю и накинув ее на шею Серех, дернул и приказал:
— Поднимайся!
Она встала, покачиваясь из стороны в сторону, все еще оглушенная, и чтобы не упасть, бессильно прислонилась к боку коня.
— Защити ее, добрый Джехол! — зашептал Мокки, чуть не плача.
— Ты зачем вернулся? — сказал Урос, рассматривая саиса. — Одного коня тебе было уже недостаточно? Или ей этого было мало?
Он развернулся к Серех. Та все еще была на грани обморока, но как только Урос повернулся к ней, ее большие глаза тут же уставились на его грудь. Урос машинально схватил рубашку в том месте, куда смотрела эта хрупкая женщина, и под его пальцами захрустели пачки денег. Тут Уроса охватила такая жгучая ярость, что даже мысли перемешались в его голове.
Полумертвая, чуть дохнувшая воздуха девка, на грани смерти, все еще жадно пялится на эти проклятые пачки афгани! Даже страх смерти не сломил ее! Что это за непостижимая тварь?! «Все равно я сокрушу ее. Я сокрушу их обоих. И эту странную суку и деньги, которые она любит с такой страстью!»
Он подполз к жаровне и, дернув веревку, потащил Серех за собой. Оторвав от амулета пачку банкнот он сунул деньги ей в руки и приказал: