— Ты получил костыли? — спросил его Турсен.
Урос кивнул.
— Ты испробовал их?
— Да, — ответил Урос.
— Подходят они тебе?
— Идеально.
— Почему же ты тогда не пришел на них?
— С какой стати я должен… — буркнул Урос в ответ.
Ответ был, — по отношению к отцу, — оскорбительным. Турсен минуту молчал. Он знал, что такой подарок огорчит сына, но ему хотелось, чтобы он как можно быстрее свыкся со своим новым положением.
— Я и не знал, — чуть оскорблено произнес Турсен, проводя руками по бороде, — что хорошее воспитание моего сына и его уважение к другим, так сильно зависит от его ноги.
Урос молчал. Турсен протянул руку к блюду с бараниной и ярко-желтым рисом, подкрашенным шафраном, и съел несколько пригоршней.
— Разве ты не узнал эти костыли? — сказал он затем. — Это мои собственные.
— Правда? — удивился Урос. — Те самые…
— Да, те же самые, на которых я ходил, когда у меня треснуло правое колено, и было сломано левое бедро.
И Урос вспомнил, как более тридцати лет тому назад, его отец, на самом пике своей славы, передвигался на костылях от двора ко двору, от конюшни к конюшне и по всему базару Даулад Абаза.
— Но все же… Это было лишь временно и вынужденно, — сказал он наконец.
— Кто мог тогда это знать? — резонно возразил Турсен. — Неужели я потерял с того времени свое лицо?
— Напротив, — неохотно согласился Урос. Турсен был прав, и все же…
— Конечно… в старости такие вещи переносятся легче, — дополнил он.
Турсен вздрогнул от обиды и твердо взглянул в лицо сына своими желтыми глазами:
— Тогда я был моложе, чем ты сейчас!
Урос задумался. Посчитал года. Невероятно, но это было правдой.
— Да, — продолжал Турсен неторопливо, — тогда я еще не был господином управителем конюшен. Это теперь я руковожу ими более двадцати лет, и иногда этот груз начинает казаться мне тяжеловатым для моих плеч… Только вот, я не знаю никого, кому я мог бы его передать. Кому бы я доверял так же, как самому себе. Никого, кроме тебя.
Урос застыл с чашкой чая в руках. Аккуратно поставив ее на поднос, он постарался придумать достойный ответ и отказать отцу, без того, чтобы тот понял, каким унизительным он считает для себя подобное предложение.
— Я благодарю тебя, — сказал он, наконец. — Но подобная честь мне не подходит.
— Все же, подумай еще раз до завтра, потом сюда приедет Осман бей. — Турсен сделал секундную паузу, приготовившись сказать сыну о самой неприятной проблеме, которую надо было обсудить. — Он приедет сюда вместе с Солехом.
— С Солехом… — повторил Урос побелевшими губами.
— Примерно через два дня, здесь будет устроен банкет в его честь. Он будет сидеть по правую руку Осман бея. И мне было бы приятно, если бы ты сидел по правую руку от меня.