И тогда, впервые в жизни, Турсен совершенно потерял всякую власть над собой. Он вскочил и, потрясая руками, закричал так, как когда-то кричал в молодости:
— Халлал! — и его громовой голос накрыл толпу людей. — Халлал!
Чавандозы, саисы, маленькие бача и все гости тут же подхватили его крик. Толпа бушевала, ладони Хаджатала забили на барабане совершенно безумную дробь, вождь пуштунов сорвал с плеча карабин и салютовал всей обоймой в воздух.
Урос соскользнул на землю, мягко усадил Турсена на его место, а сам сел справа от него. Теперь праздник мог начинаться.
Над степью уже занимался рассвет, когда Турсен открыл глаза. Снаружи глухо стукнула дверь. — Рахим принес воду из колодца неподалеку. И первая мысль, посетившая Турсена при пробуждении, была о том, что Уроса нет больше здесь. И в то время как он лежал на постели, как и каждое утро, застывший и недвижимый, не в силах освободиться от стальных оков судорог, парализующих все его тело, — весь вчерашний вечер прошел перед его мысленным взором. Все его надежды, страхи, ошибки и заблуждения.
Праздник заканчивался. Губернатор провинции сказал речь, а за ним и Осман бей. И распорядитель бузкаши провинции Маймана забрал знамя из рук чавандоза, победителя Шахского бузкаши. В течение года оно будет храниться у него, а затем снова вернется в Кабул.
Урос молчаливо сидел по правую руку Турсена, вперив взгляд в покачивающиеся верхушки тополей. Никто не обращал на него больше внимания.
Он был так погружен в свои мысли, что не заметил, как к нему подошел высокий человек, сопровождающий вождя племени пуштунов, тот самый, чьи руки выбивали из барабана неизвестные степям буйные ритмы. Турсен не доверял этому чужаку — никто не мог сказать, кто он такой. Казалось, что у него не было ни доходного дела, ни дома, ни высокого ранга. Путешествующий музыкант? Нет. За плечами у него оружие воина. Телохранитель? Не похоже. Для этого он был с вождем пуштунов на слишком короткой ноге. Может быть, он сам один из вождей? Вряд ли… Он был беззаботен, ничем не отягощен и горд той самой гордостью человека без крыши над головой и домашнего очага. Бродяга? Но с чего же он живет? Держался он совсем не так, как слуга. И как это возможно, что как только Урос заметил этого человека, то его холодное, отчужденное лицо тут же преобразила теплая, искренняя улыбка. Турсен хорошо помнил, что именно в этот момент нехорошее предчувствие сжало его сердце.
Чужак сел на ковер возле Уроса, а тот ударил его рукой по плечу и воскликнул:
— Какое совпадение, Хаджатал! Какой невероятный, счастливый случай!