Ранчо еще жило своей размеренной жизнью с тихими радостями деревенской жизни, как вдруг однажды не вышел на связь береговой пост. Это было очень странно, потому что по последнему сообщению Карлевитца русские вели себя вполне адекватно. Уйти без Майера они не могли, а он был в городе. Связаться с болгарским атташе тоже не удалось. В гостинице в Рио-Гальегосе его не было. Где он — никто не знал. При этом по городу поползли слухи о том, что Англия объявила войну Аргентине и уже высадилась в портах на севере и на юге. Это было очевидной глупостью, потому что радио Буэнос-Айреса вело передачи без каких-либо видимых изменений, а юг — это мы и есть, и англичан тут нет, но пост… Почему молчит пост?
Ройтер объявил повышенную боевую готовность. Нужно было срочно связаться с Карлевитцем и Унтерхорстом, которые прятали архив. Они сейчас в горах, а не на побережье, но если британцы и вправду высадились — архив в опасности. А с ним и все мы.
Гонцы, отправленные к ним, вернулись, подтвердив худшие опасения. Дорога к югу блокирована. По ней идет английская колонна. Идет довольно медленно, потому что прочесывают буквально каждый метр, но нет ни малейших сомнений, что максимум, через сколько они здесь могут оказаться, — двое суток. Худшего положения для встречи противника придумать было нельзя. И так не слишком большой воинский контингент был распылен по огромному пространству, лишен связи между собой и не имел практически никаких сведений о противнике. Часть моряков была вообще в других концах провинции, Марченко — в рейсе. Трое, устроившихся на рыболовецкое судно, — в море. Единственное, что удалось — это связаться с бывшим аргентинским корветом, на котором имелись только трое механиков и боцман, необходимые для того, чтобы поддерживать его в работоспособном состоянии и загнать его подальше в чилийские фиорды. Оперировать на нем без команды никак нельзя, а команда здесь, а между кораблем и командой — противник.
* * *
Унтерхорст со своим артрасчетом оказался в очень глупом положении. Когда они готовились драться с британским крейсером, они, естественно, покинули берег и оказались на «Чкалове». Когда утром с берега донеслось несколько выстрелов и он стал в одночасье английским — они уже не имея никакой возможности на него сойти, оказались запертыми на русском крейсере. Да, они готовы были помочь разобраться с «Уэймутом», но бой все никак не начинался. Предпринимать какие-либо самостоятельные действия они тоже не могли. Все-таки они на этом корабле гости, причем гости с очень неопределенным статусом — нечто среднее между «официальной делегацией» и группой военнопленных. Унтерхорст знал, что бывший аргентинский корвет поблизости, но выйти на связь с ним не мог. Светить его перед русскими явно не стоило, а собственной радиостанции старпом не имел — только через русских. Он догадывался, куда скорее всего отгонят корвет, но менять калибры «Чкалова» на калибры корвета было бы совершенно неразумно.