– Это память предков. Ты и хухум-ржу ловко поедал. Вот только напрасно старался, все равно не помогло.
– Да, это самое обидное, – согласился Ирвин. – Лучше бы я на змее сломался, чем старух насиловать. До сих пор мутит. И репутацию Казановы зря подорвал, черт подери.
Так или иначе, вскоре пляски и веселье на площади затихли, и на поселок спустилась обычная лесная тишина. В какой-то момент, правда, Вадиму показалось, что жители деревни чем-то особенно возбуждены, но вскоре этот всплеск активности затух.
Если под дверью в тюрьму кто-то и оставался, слышно ничего не было – ожили ночные твари и забили эфир своими жутковатыми стонами и скрипами. Бежать во враждебные джунгли уже не очень-то и хотелось. Может, позволить таха отвезти их в Касонго? А там как-нибудь вывернуться и покончить с Черным Шаманом?
Внезапно со стороны ближнего к нему окна донеся звонкий шепот:
– Вадим... Человек с белым бананом...
«Вот черт! – подумал сержант. – Скоро меня стошнит от одного только этого слова». Он бесшумно вскочил и выглянул в амбразуру. Освещенная костром, там стояла Лубилаш и уже готовилась, возвысив голос, сказать что-нибудь еще.
– Чего тебе? – зашипел Вадим. – Тише, всю деревню разбудишь. Ирвин тоже спит, кстати. Устал после ваших дурацких испытаний.
– Он настоящий таха, – истово зашептала Лубилаш. – Старая Ягва совсем сошла с ума, если твой друг не сумел усладить ее. Все об этом говорят, только про себя. Слово вождя твердо, как речной окатыш. Он решил, и значит вас отвезут в Касонго. Хоть Потрясающему Пальмы и горько терять такого сильного таха из-за безумной Ягвы. И мне горько. Я бы с большой охотой попробовала на вкус этого здоровячка.
– Ну и зачем ты это говоришь? – возмутился сержант. – Я и сам прекрасно знаю, что в Касонго нас прикончат, будто вонючих киафу. Лучше бы дверь открыла, чем душу травить.
Она вдруг хихикнула и повертела в пальчиках увесистый ключ от мощного замка. Спустя несколько секунд запоры на двери скрежетнули, и девушка проскользнула в образовавшуюся щель, не дав Вадиму опрометчиво вырваться на волю. Повиснув на пленнике, она горячо защебетала, погружаясь курчавой шевелюрой в густую щетину на его подбородке:
– Еще рано! Дай племени как следует уснуть.
– Это еще зачем? Да я их голыми руками!..
Лубилаш приложила пальчик к его губам и разом осадила, словно вставшего на дыбы жеребца:
– Нет, я хорошо поняла, что хотел сказать мне отец. Вы будете ждать еще полчаса, пока посланец из Лусанги не уснет очень крепко.
– Так тебе вождь приказал отпустить нас? – поразился Вадим.