– Дорогу-то отыщешь? – с сомнением спросил Варнаховский.
– Сумею, – заверил казак. – Тпру, стоять! – попридержал он застоявшихся лошадей. Дождавшись, когда Элиз Руше, подобрав длинные подолы платья, сядет в креслах, а Варнаховский займет место подле, Евдоким, привычно перекрестившись, энергично взмахнул поводьями и произнес: – С богом!
Карета тронулась и, покачиваясь на сильных гибких рессорах, покатила по булыжной мостовой.
* * *
Ровно через полчаса, как и предупреждал господин Романов, в гостиницу в сопровождении вооруженных жандармов вбежал глава временного правительства Стамбулов.
– Где Романов?! – закричал он в бешенстве.
Портье невольно поежился – никогда прежде он не видел первого министра таким разъяренным.
– Не могу знать, но господин Романов передал вам вот это, – протянул он Стамбулову конверт.
– Проклятье! – воскликнул временщик, забирая письмо. – Он что-нибудь сказал?
– Ничего.
Оторвав край конверта, Стамбулов вытащил вчетверо сложенный листок и прочитал короткий текст:
«Вам, верно, любопытно, где я нахожусь? С удовольствием отвечу. Ступайте точно по этому адресу…»
Ниже был нарисован громадный кукиш с задиристо торчащим большим пальцем.
* * *
Подняв воротник сюртука, Всеволод Рачковский посмотрел на потемневшее небо. Следовало быть более предусмотрительным и захватить с собой зонт – дождь грозил разразиться с минуты на минуту. Помахивая тросточкой, он пересек бульвар и направился к поджидавшей карете. Распахнув дверцу, немало удивился, когда увидел молодого человека, сидящего на кожаных креслах.
– Позвольте! – возвысил голос Рачковский. – Мне кажется, вы ошиблись каретой.
Молодой человек усмирил гнев Рачковского добродушной улыбкой и произнес:
– Всеволод Ефимович, не так громко, нас могут услышать.
В Софии Рачковский находился как французский подданный, приехавший по коммерческим делам. Но даже собственная агентура не подозревала о его взаправдашнем титуле, не знала его полного имени, а в случае надобности обращаясь к нему не иначе как «господин Григорьев», совершенно не подозревая о том, что это был один из его многочисленных псевдонимов. Его подлинное имя, а уж тем более фамилия были спрятаны за фальшивыми паспортами так же надежно, как смерть Кощея Бессмертного. Назвать его по фамилии мог только тайный агент, наделенный чрезвычайными полномочиями.
– Слушаю вас, – полностью совладав с собой, произнес Рачковский.
– Давайте я перейду сразу к делу.
– Сделайте одолжение.
– Уваров просил передать вам вот это предписание, – протянул он узкий конверт из плотной бумаги.
– Что в нем? – спросил Рачковский и тотчас обругал себя за вопрос. Руководителю зарубежной агентуры подобает вести себя посдержаннее.