— Как звали убитого? — спросила сестра Роберта.
Она стояла на коленях, закрыв глаза, сложив руки, направив пальцы к небу и напоминая статую Богородицы.
— Сато, — рассеянно произнес Томас.
— Мы благодарим Господа за этот прекрасный день и молимся за спасение душ мистера Сато и отца Эдварда Найта, — начала монахиня. — Да упокоятся они с миром. Отче наш, сущий на небесах!..
Она проговаривала слова медленно, чтобы Томас мог к ней присоединиться. Он так и сделал, но неловко, дрогнувшим, едва слышным голосом. Найт ожидал чего-либо более подходящего: «Даруй ему вечный покой, Господи…» Что-нибудь в таком духе. Но сестра Роберта выбрала «Отче наш».
— Хлеб наш насущный даждь нам днесь, — продолжала она.
Томас не отрывал взгляда от огромного дымящегося жерла. Подъем дался ему тяжело. Было что-то сюрреалистическое в самом этом месте, в молитве — впервые за много лет — за упокой души его брата, вместе с этой женщиной, которую он не знал.
— Якоже и мы оставляем должникам нашим…
Все было как во сне, словно сомнения и печали неожиданно поднялись на поверхность, но Томасу не давали покоя другие мысли. Он вспомнил, что отец Пьетро прочитал проповедь о непорочном зачатии, словно отголоски в пустом тоннеле услышал рассказ об этом.
«Конечно, я почти ничего не поняла — слишком плохо владею итальянским, — но это была красивая проповедь, полная страсти и благочестия. К концу отец Пьетро чуть не плакал при мысли о том, что Господь был зачат без греха, после чего вошел в наш ужасный мир…»
Тогда Томас был слишком зол, однако с тех самых пор эта фраза непрерывно крутилась у него в подсознании. Ведь непорочное зачатие не имеет никакого отношения к рождению Христа, да? Сейчас Томас почти не помнил всего этого, однако был уверен, что речь шла о рождении Девы Марии, единственного человека после Адама и Евы, появившегося на свет без пятна первородного греха.[20]
Нахмурившись, Томас перестал повторять знакомые слова, и голос сестры Роберты продолжал звучать один:
— Да приидет Царствие твое; да будет воля Твоя и на земле…
Сонливость, сползание к скорби как рукой сняло.
— Во веки веков. Аминь.
У Томаса в памяти всплыли другие слова о том, что иногда Господь считает нужным карать за грех чудесами. Карать? Стигматами?
Стигматы — символ набожности, проявление святого поклонения распятому телу Христа.
«Да приидет царствие Твое…»
Сейчас многие католики уже не обращали внимания на это, но клариссинка, конечно же, должна знать.
«Во веки веков».
Особенно поскольку самым знаменитым из всех стигматиков был…
— Святой Франциск,