Внезапно ее сердце поднялось к горлу, а его стук стал слышен в ушах. Под махровым полотенцем она была полностью обнаженной, и если у Данте на уме секс… Она чувствовала каждое нервное окончание в своем теле, которое взывало к ней подойти к двери и открыть ее, чтобы выяснить, зачем же он пришел.
И Дженни послушалась.
Данте тоже был обмотан полотенцем, которое низко сидело на его бедрах. Она завороженно смотрела на его обнаженную широкую грудь, и ее руки жаждали коснуться этой груди, почувствовать гладкость смуглой кожи, как это было прошлой ночью…
Дженни потребовалась вся ее воля, чтобы поднять глаза и изобразить на лице недоумение.
В его темных глазах полыхало неприкрытое желание.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — хрипло спросил он.
Простой вопрос, но они оба понимали, как сложно на него ответить. В нем таилась опасность, которая грозила лишить их обоих твердой почвы под ногами. Дженни знала, что, если она ответит «да», Данте уйдет, справившись с обуревавшей его страстью. И все же она догадалась, чего стоило ему прийти к ней — он наверняка нашел немало убедительных доводов, чтобы не делать этого. И все-таки не справился с собой.
Он оставил решение за ней, и она уже приняла его.
— Нет, не хочу.
И не важно, что ждет ее потом, какую боль предстоит ей испытать в конце пути. Сейчас имело значение только наслаждение, которое мог подарить ей только этот мужчина.
Прошло шесть недель. Для Дженни они слились в один бесконечно долгий день. Привычный уклад жизни нарушался только по выходным, когда на виллу прилетали ее «дядя» Роберто и «тетя» София. К счастью, оба сразу восприняли ее как Беллу и не задавали сложных вопросов. Их любопытство было удовлетворено без труда, и они не давали понять, что новоявленная родственница отнимает у них внимание отца.
София и Роберто выразили сожаление по поводу гибели брата Антонио и посетовали, что им не удалось встретиться спустя годы.
— Он был тем еще прохвостом в юности, — заметила однажды София.
Но Роберто поспешно выразил несогласие, пытаясь сгладить неловкость:
— Нет-нет, он был славный парень, всеобщий любимчик.
Если они и были обеспокоены ее появлением, то не подавали виду — раз отцу так хочется и он доволен, слава богу!
Видимо, ее приезд снимал с них часть эмоционального груза. Всем было тяжело наблюдать неуклонное угасание Марко. Нервная София то и дело начинала плакать. Роберто пытался развлекать отца, порой довольно неуклюже, а потом и сам впадал в мрачное молчание. Дженни видела, что Марко раздражают эти их визиты, и всячески старалась сгладить острые углы.