— Вроде бы они действительно сказали «цветы».
— Из деликатесной, да?
— Думаю, они сказали «цветы из цветочного магазина», это просто я перепутал, подумал о сэндвичах. И еще, полагаю, ты заблуждаешься, называя их плохими свидетелями. К тому же и медицинская экспертиза также не сулит ничего хорошего.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, насколько мне стало известно, Ондердонк был убит ударом по голове. Ударили его дважды, тяжелым твердым предметом, второй удар оказался смертельным. Пролом черепа, церебральная гематома, боюсь, я не слишком сведущ во всей этой терминологии. Но суть ясна. Его ударили, и он от этого удара скончался.
— Время смерти установлено?
— Приблизительно.
— Ну и?..
— Согласно их расчетам, он умер приблизительно в том промежутке времени, пока ты находился в «Шарлемане».
— Во второй раз, — сказал я.
— Нет.
— Нет?
— Ты побывал у Ондердонка во вторник вечером, правильно? И ушел в среду, незадолго до часа ночи, так?
— Примерно так.
— Ну вот именно тогда он и умер. Плюс-минус, по всей видимости, часа два, потому как обнаружить тело удалось лишь через сутки, а это несколько затрудняет экспертизу. Но умер он в ту самую первую ночь, это определенно, Берни! Куда это ты направился, а?
А направился я в обход, по Сто второй улице, которая позволяла примерно на милю сократить путь по нашему шестимильному круговому маршруту да к тому же еще избежать подъема на самый крутой холм. Уолли нужно было набрать еще милю, и подъем компенсировал бы это, но я продолжал по-собачьи трусить по боковой дорожке, и ему ничего не оставалось, как последовать за мной.
— Послушай, — сказал он, — через пару лет ты будешь просто изнывать по крутым подъемам. Нет, времени для бега будет более чем достаточно. Тюремные дворы, вот что тебя доконает. Они там плоские как блин, и придется ограничиться беговой дорожкой длиной в одну десятую мили. Есть у меня один клиент, сидит в Грин-Хейвен, так он умудряется набегать сотню миль за неделю. Просто выходит себе во двор и бегает часами. Это утомительно, зато имеет свои преимущества.
— Наверное, потому, что нет особой нужды запоминать маршрут.
— Именно. В среднем за день он делает где-то по пятнадцать миль. Можешь представить, в какой он будет форме, когда выйдет на свободу?
— А когда это будет?
— О, трудно сказать. Но через пару лет он должен предстать перед комиссией по досрочному освобождению, и у него очень хорошие шансы. Если, конечно, за это время ничего не натворит.
— А за что его?
— Ну, у него была подружка, а у этой подружки завелся парень, и он об этом узнал, ну и порезал их маленько.