— Ну, отчасти это так.
— И вас выпустили под залог, верно?
— Более или менее.
— И именно вы украли у него картину. Мою картину, моего Мондриана.
— Похоже, что все так думают, — сказал я, — но на деле это не так. Да, картина исчезла. Да, я хотел наложить на нее ла… перчатку, но не получилось. Готовилась какая-то передвижная выставка, и Ондердонк должен был дать им свою картину. И отправил ее в мастерскую, сделать другую рамку.
— Этого быть не может.
— Не может? Почему?
— Да потому, что спонсоры этой выставки обязаны делать это сами, в том случае, разумеется, если считают, что картину нужно переобрамить. Я абсолютно уверена, что это вы взяли картину.
— Но ее не было, когда я влез в квартиру.
— Верится с трудом.
— Я и сам глазам своим не поверил, мисс Питерс. И до сих пор не хочу верить, но штука в том, что я там был и сам видел. Вернее, не видел, потому как и видеть было нечего, кроме голой стенки на том месте, где она висела.
— И что же, Ондердонк сам сказал вам, что отдал картину в мастерскую?
— Я не спрашивал. Он был мертв.
— Вы убили его прежде, чем заметили пропажу Мондриана?
— Мне не пришлось его убивать, потому что кто-то успел сделать это до меня. К тому же тогда я вообще не знал, что его убили, потому как не удосужился поискать в шкафу его тело. А не удосужился лишь по той причине, что не знал, что в квартире имеется тело.
— Так значит, его убил кто-то другой…
— Не думаю, чтоб это было самоубийство. А если и да, то самое странное самоубийство, о котором я когда-либо слышал.
Она снова смотрела куда-то в пространство, между бровями залегла тонкая морщинка.
— И тот, кто его убил, — сказала она, — забрал картину…
— Возможно.
— Но кто же его убил?
— Понятия не имею.
— Полиция считает, что вы.
— Им, конечно, видней, — заметил я. — Во всяком случае, офицеру, который пришел меня арестовать. Мы с ним давние знакомые, и ему прекрасно известно, что людей я не убиваю. Но они знают, что я побывал в той квартире, и могут это доказать. А потому я останусь подозреваемым до тех пор, пока у них не появится другой, более подходящий.
— А откуда это он вдруг может появиться?
— Ну, допустим, мне удастся выяснить, кто это сделал, и я им намекну.
— Так вы пытаетесь установить личность убийцы?
— Я пытаюсь жить потихоньку своей жизнью, — ответил я, — и держать при этом глаза и уши открытыми.
— И когда найдете убийцу, найдете и Мондриана?
— Не когда, а если. И даже если и найду, это еще вовсе не означает, что при этом найду и картину.
— Но когда найдете, имейте в виду, она моя.
— Ну…
— Она действительно моя. Вы должны это понимать. Я не успокоюсь, пока не заполучу ее.