— Вы что же, рассчитываете, что я принесу вам Мондриана на блюдечке с золотой каемочкой?
— Это самое лучшее, что вы можете сделать.
Я изумленно взирал на это хрупкое создание.
— Бог ты мой!.. — протянул я. — Это что же, угроза?
Она не отвела глаз. Надо сказать, они действительно были огромные и очень красивые.
— Я бы и сама убила Ондердонка, — сказала она, — чтоб забрать картину.
— Вы и вправду страдаете навязчивой идеей.
— Знаю.
— Послушайте, вам, разумеется, может показаться это странным и даже обидным, но вы никогда не пробовали лечиться? Навязчивые идеи, они, знаете ли, отвлекают от реальных проблем, и если вам удастся побороть…
— Непременно удастся, как только я завладею этой картиной.
— Понимаю.
— Поймите еще одну вещь, мистер Роденбарр. Я могу стать очень хорошим вашим другом. Или опасным врагом.
— Ну, допустим, я достану эту картину… — осторожно начал я.
— Так вы хотите сказать, она у вас?
— Нет, я хочу сказать только то, что сказал. Допустим, мне удастся ее заполучить. Где тогда прикажете искать вас?
Какое-то время она колебалась, затем открыла сумочку, достала фломастер с тонким стержнем и конверт. Перевернула конверт, оторвала от него язычок, оставшееся сунула в сумочку и написала на клочке бумаги номер телефона. Потом подумала еще секунду и приписала внизу: «Э. Питерс».
— Вот, — сказала она и положила клочок бумаги на прилавок, рядом с открытым альбомом. Закрыла фломастер колпачком, убрала в сумочку и уже собралась было сказать что-то еще, как вдруг дверь отворилась, и звяканье колокольчика возвестило о приходе посетителя.
Посетитель, в свою очередь, не преминул заявить о себе. Это была Кэролайн, и она сказала:
— Привет, Берн. Мне опять звонили, и я подумала, что… — Тут Элспет Питерс обернулась, и секунду женщины молча смотрели друг на друга. Затем Элспет Питерс быстро прошла мимо Кэролайн и вышла из лавки.
— Смотри, не влюбись в эту особу, — сказал я Кэролайн. — Она вся во власти навязчивой идеи.
— О чем это ты?
— Ну, ты так странно смотрела на нее, что я подумал, того гляди влюбишься. Возможно, то лишь плотское вожделение, что вполне понятно, однако…
— Мне показалось, я ее узнала.
— Вот как?
— Я приняла ее за Элисон, на секунду.
— О, — сказал я. — Но ведь она не Элисон.
— Нет, конечно нет!.. Я бы поздоровалась.
— Ты уверена?
— Конечно уверена! Но почему ты спрашиваешь, Берн?
— Потому, что она назвалась Элспет Питерс, и, знаешь, я ей не очень поверил. И потом, она тоже связана с этим делом. С Мондрианом, я хочу сказать.
— И что с того? Ведь Элисон здесь ни при чем. Элисон связана со мной.