— Так ты не знал, что он здесь?
— Конечно нет!
— Так я и думала! Ты его узнаешь?
— Художник, — сказал я. — Тот самый, что заплатил за вход у Хьюлетта двадцать центов. Забыл его имя.
— Тернер.
— Нет. Это тоже художник, но не он. Помнишь, дежурный еще назвал его по имени?.. Тернквист!
— Точно. Ты куда, Берни?
— Хочу убедиться, что в лавке никого, — сказал я. — Потом запру дверь на засов и повешу табличку «Закрыто».
— А потом?
— Еще не знаю.
— О… — сказала она. — Берни?
— Что?
— Так он мертв, да?
— Несомненно, — ответил я. — Мертвее не бывает.
— Так я и думала. Ой, знаешь, кажется, меня сейчас вырвет.
— Валяй, раз уж так приспичило. Только дай мне прежде снять его с унитаза.
— Их можно взять всего за пятьдесят баксов в месяц, — сказала она. — Довольно выгодно, правда? В день получается меньше чем по два доллара. Что может обойтись дешевле, чем по два доллара в день?
— Ну, завтрак, к примеру, — сказал я. — Если покупать продукты с умом.
— И не слишком усердствовать по части чаевых, если ходишь в кафе. Тут одно плохо, меньше чем на месяц взять нельзя. Даже если мы вернем эту штуковину через полтора часа, все равно придется выкладывать пятьдесят баксов.
— Можно вообще не возвращать. А сколько, кстати, ты оставила в залог?
— Сотню. Плюс еще оплату за месяц вперед, так что набежало полторы. Но сотню отдадут, когда мы вернем эту хреновину. Если вообще вернем.
На углу Шестой Авеню и Двенадцатой мы остановились, ожидая, когда загорится зеленый. Он загорелся, и мы перешли на другую сторону. Оказавшись там, Кэролайн заметила:
— Ну разве не безобразие? Вопиющее нарушение закона! Разве не должны они устанавливать специальные настилы на каждом переходе?
— Да, что-то такое, помню, говорили.
— И разве это можно назвать настилом? Ты только посмотри, какой высокий тут бордюр! Вот грохнемся сейчас!..
— Крепче держись за ручки, — сказал я, — а я приподниму. Вот так…
— Черт!..
— Ты потихоньку, не толкай.
— Дерьмо в шоколаде! Ну ладно, вдвоем мы с тобой еще как-нибудь управимся, а что прикажете делать настоящему, прикованному к креслу инвалиду?
— Ты задаешь один и тот же вопрос на каждом шагу.
— Да потому что на каждом шагу так и вскипаю от возмущения! Из-за того что приходится поднимать эту чертову штуковину, чтоб протолкнуть ее на тротуар! Нет, это просто безобразие, и с ним надо бороться. Дай мне петицию, и я тут же ее подпишу. Покажи, где проводится парад, и я к нему присоединюсь. Ну, что тут смешного?
— Просто представил себе этот парад.
— У тебя извращенное чувство юмора, Берн. Кто-нибудь тебе об этом говорил, а? Ну, подтолкни же, а то нашего друга уже окончательно растрясло.