И снова здания по бокам расступились как волны красного моря, пропуская вперед молчаливую процессию, и время превратилось в змею, кусающую себя за хвост, чтобы начаться снова. Но Тоин ошибся. Он слишком ослаб за ночь и не смог верно рассчитать расстояние и интенсивность энергетической волны. Вскоре за пару сотен метров впереди раздался звон разбитого стекла. Ферулан вскинул руку, давая странникам знак остановиться, и прислушался.
Вслед за первым звуком, разорвавшим предрассветную тишину, последовала приглушенная суета и обмен короткими репликами на незнакомом лающем языке. Ферулан активировал макуавитль и начал крадучись пробираться вперед.
Выглянув из-за угла, командир понял, что они нашли тех, кого хотели. Один дикарь стоял на улице у разбитой витрины и воровато оглядывался по сторонам, будто в любую минуту могут нагрянуть стражи порядка. Судя по звукам, внутри здания находилось еще несколько землян. Там, внутри снова что-то разбивалось и падало, хруст битого стекла служил звуковой картой перемещений мародеров.
Наконец, дикари вышли на улицу. Их было трое, и у каждого на плече висела объемная сумка, туго набитая чем-то тяжелым – это было видно по согнутым фигурам землян. В руках они держали уже знакомые странникам винтовки.
Улкаун высунулся из-за плеча Ферулана, чтобы получше разглядеть мародеров и неловко шаркнул подошвой по земле. Дикари на миг замерли, а после все вчетвером уставились туда, где стоял отряд странников.
Немая сцена длилась всего секунду, а после предрассветная темень осветилась яркими вспышками. Дикари и Ферулан открыли огонь одновременно. Синий луч, который ждал своего часа в дуле макуавитля, оказался быстрее, и один из дикарей удивленно взглянул вверх в абсурдной попытке разглядеть аккуратную дыру над переносицей. Но пуль было в четыре раза больше, и Ферулана отбросило назад как лист, подхваченный резким порывом ветра. Издав глухой вскрик, больше похожий на кашель, он упал на спину и повалил стоящего сзади Улкауна.
Ольт еще не успел ничего толком понять, а вокруг уже вовсю гремели выстрелы. Этот звук всегда служил для него особым сигналом – он означал, что пора прекратить жевать сопли, и настало время приниматься за работу. Он прицелился и сделал выстрел – один, второй, третий. Спустя еще несколько секунд тела дикарей валялись на земле как мешки с тряпьем, а в остывающем воздухе витал запах пороха.
Но странников, в первую очередь занимал сейчас Ферулан. Он лежал, как опрокинутый на спину неуклюжий жук, и не подавал признаков жизни. Ольт сказал, обращаясь к Улкауну, который, кряхтя, пытался выбраться из-под командира: