Я окончательно протрезвела и лихорадочно начала обдумывать свое положение. Женя не внушал опасений, скорее — чувство вины. Он был даже симпатичным, хотя его слезы меня напугали. Я чувствовала себя гадиной, которая совершает эксперименты на открытом сердце доверившейся жертвы. В том, что Женя питает ко мне какие-то неожиданно нежные чувства, я уже и не сомневалась, считала свой эксперимент удачным и теперь пыталась понять себя. А точнее, то, где для меня теперь заканчивается эксперимент и начинаются искренние отношения. Внимание такого сильного человека, безусловно, льстило. Но проводить с ним ночь я не собиралась. По крайней мере, мне казалось это преждевременным. Хотя не буду врать, что мысли о том, что «второго раза может и не быть» и насколько этот роман, даже будучи очень коротким, может быть выгоден, с тупой настойчивостью осенних мух бились в мое сознание. И от этого хотелось выть на луну. Я просто не узнавала сама себя.
Антураж для начала романа был более чем подходящим. Шикарный холл отеля с огромным ковром и люстрой, как из Большого театра. Я вхожу под аккомпанемент: «Только не уходи, пожалуйста». Передо мной в почете замирают привратник, работники ресепшн, посыльный (я отели такого класса только в фильмах видела и еще горничной примерно в таком же работала)… Холеная рука с шикарным перстнем, тепло обнимающая мою ладонь… Он рассказывает мне про свое детство, про поселок городского типа, где зима — девять месяцев в году, про маму-учительницу, про то, как отец уехал в город «на заработки» и не вернулся, про «золотую» по тем временам «сгущенку», о которой месяцами мечтал. Про девочку Любу, в которую был влюблен и которая предпочла его приятеля по математическому клубу, выйдя за него замуж сразу после школы (то-то бедная Люба сейчас локти кусает и себе, и тому приятелю!).
Распахнулась дверь в большой номер, двухкомнатный, с шелковыми обоями, ковром, картинами, двухцветными тяжелыми занавесками и огромным балконом, выходящим в черную пропасть ночного морского пейзажа. Туда-то я и проскользнула, бухая сердцем и всем своим видом показывая, что «мы девушки гордые, настроены только на беседу, и без глупостей».
Женя уже давно перестал плакать. Он вышел на балкон в эротично расстегнутой на груди рубашке и с бутылкой шампанского. Поцеловал мне руку, притянул. Я выскользнула и съежилась в глубине стоящего рядом кресла. Он стал открывать шампанское. Громко выстрелив, пробка улетела в пасть ночи, а веселая сладкая пена водопадом залила мое платье. «Специально он, что ли?» — думала я, нервно хихикая и остервенело оттирая белый шелк полотенцем.