— Мне нужно еще время. Хотя бы один день. Я многого не прошу, только один день. Завтра я буду готов. Обещаю!
Оркестр на крыше продолжает играть как ни в чем не бывало. Роланду хочется закричать, но здесь, у крыльца Лавки, его никто не услышит — музыка звучит слишком громко. Администратор подает сигнал охранникам, и они снова хватают Роланда за руки — на этот раз крепче, заставляя подняться на крыльцо. Через секунду его втягивают в здание, дверь беззвучно захлопывается, и окружающий мир исчезает. Даже музыки уже не слышно. Внутрь Лавки звуки не проникают, и Роланду кажется, что инстинктивно он знал, что так оно и будет.
Никто не знает, как это происходит. Сам процесс разборки медики держат в строжайшем секрете, все подробности известны только персоналу медицинских блоков, и за их пределы информация никогда не просачивается. В этом смысле разборка похожа на смерть, потому что никому не известно, какие открытия ждут того, кто скрылся за тайной дверью.
Что нужно, чтобы разобрать на органы ребенка, от которого отказались родители? Для этого нужно двенадцать хирургов, работающих попарно. Пары подбираются по принципу специализации и меняются в зависимости от стадии, на которой находится процесс. Хирургам помогают девять ассистентов и четыре медсестры. Процесс занимает три часа.
С тех пор как Роланд оказался в медицинском блоке, прошло пятнадцать минут. Медицинские работники, которых вокруг много, одеты в однотипную светло-розовую униформу.
Руки и ноги Роланда привязаны к операционному столу эластичными бинтами. С точки зрения медицинского персонала это удобно, потому что, с одной стороны, пациент не в состоянии сопротивляться, а с другой — не может нанести себе увечье.
Медсестра вытирает пот со лба Роланда.
— Расслабься, я буду помогать тебе на протяжении всей процедуры.
Неожиданно что-то острое впивается в шею с правой стороны, а затем то же самое происходит и слева.
— Что это было?
— Больше тебе сегодня не будет больно, я обещаю, — говорит медсестра.
— Что? — спрашивает Роланд. — Вы уже начинаете? Это наркоз? Вы меня усыпите?
Рот медсестры скрывает маска, но улыбку можно угадать по глазам.
— Нет, что ты, — говорит она, взяв его за руку. — Закон требует, чтобы ты оставался в сознании на протяжении всей операции. Ты имеешь право знать, что с тобой будут делать, шаг за шагом.
— А что, если я не хочу этого знать?
— Придется, — говорит один из ассистентов, растирая ноги Роланда специальной медицинской щеткой. — Каждый донор обязан это знать.
— Мы только что ввели катетеры в сонную артерию и яремную вену, — объясняет медсестра. — Сейчас мы откачиваем кровь, вливая вместо нее синтетическое вещество, обогащенное кислородом.