- Нет, в последнее время я почти лишился сна, - брякнул я, взволнованный этим мимолетным проявлением сочувствия. Ведь прежде она в лучшем случае встречала меня с холодным безразличием.
- Зачем вы ввязались в эту историю, Блейк?
- Я не хочу это обсуждать.
- А теперь вам кажется, что вы меня любите.
- Я этого не говорил.
- Да... но это бросается в глаза. Вы изголодались по любви.
- Я не хочу это обсуждать, Хелен, - сказал я. - Но, если вы мне и вправду хоть чуточку небезразличны, то я тем более обязан вам помочь. Допустим, что будучи закоренелым эгоистом, я думаю только о себе. Тогда с вашей смертью мир для меня перестанет существовать.
- Блейк... О, бедный Блейк.
- Не смей меня жалеть, черт возьми! - взорвался я. - Себя лучше пожалей. Но что мне делать? Что мне говорить в суде? Чем больше я брыкаюсь, тем быстрее иду ко дну. Я поговорил с Джо Апполони..
- Занятная личность, - кивнула Хелен.
- Это все, что ты можешь сказать?
- А что мне говорить, Блейк?
- Откройся мне! - вскричал я. - Хоть что-то расскажи. Должен же я знать, на чем стою - на зыбучих песках или в трясине? Дай мне хоть какую-то зацепку!
- Какую, Блейк? - спокойно спросила она.
- Взять, к примеру, твою мать. Ведь за этой жалкой и тщедушной оболочкой таятся горести и беды всего человечества...
- Откуда вы это знаете, Блейк?
- Что именно?
- Что в ней таятся горести и беды всего человечества? Ведь даже участь её бедной и заброшенной дочки была этой женщине безразлична.
- И поэтому ты от неё отказалась?
- Блейк, выражайтесь корректнее. Я от неё вовсе не отказывалась. Вы спросили, её ли дочь перед ней стоит. Она это отрицала.
- Но она - твоя мать?
- Нет.
- Нет - и все, - вздохнул я. - Только у тебя такие же отпечатки пальцев и такое же родимое пятно, как у её дочери. Но она - не твоя мать. Теперь тебе понятно, почему у меня крыша поехала? Ведь только полный безумец способен не спать ночами, думая о тебе. Вместо того, чтобы твердо сказать себе: да, это не простая проститутка, это шлюха высшего класса, которая подбирает миллионеров и вертит ими, как ей заблагорассудится.
- Скверные слова, Блейк, - произнесла она, без особого, впрочем, гнева или упрека. - В сердце каждого мужчины есть уголок, которым он втайне ненавидит женщин. Какие же вы все лицемеры! Рассуждаете о добре и зле, правых и виноватых, хотя ровным счетом ничего не понимаете.
- Кто ты? - гневно спросил я.
- Хелен Пиласки.
- Это ложь! Ты же сама это только что отрицала.
Она пожала плечами.
- Не знаю, как ещё вам ответить, Блейк.
- Ты была знакома с Лемом Бриско, миллионером из Аризоны?