. Ну, мам.
МАМА. Пройдись – пройдись.
ЛЕНА (в зал). Я прошлась.
Проходится по сцене.МАМА. Ну-у… (Увлекаясь). Ты когда-нибудь видела, как ходит Софи
Лорен?
ЛЕНА. Нет.
МАМА. Выпрямись! Голову выше! Ноги до конца выпрямляй!
Походка должна быть лёгкой и грациозной! Ещё раз!
ЛЕНА. Ну, мам!
МАМА. Доставь мне удовольствие!
ЛЕНА. Я же не Софи Лорен!
МАМА. Ничего, я из тебя сделаю нечто лучшее! Дубль два!
«Входит» Баба Рая.ЛЕНА (в зал, пытаясь грациозно ходить по сцене туда-сюда). И тут к
нам зашла соседка – баба Рая. Внешность у неё была… Ну,
обыкновенная бабушкинская такая внешность… Манера
говорить… Немножко она подсвистывала, задыхаясь, потому
что ушла на фронт в 41-ом году 17-летней девочкой и, в холодные осенние дожди ночуя в лесах на земле под плащ-палаткой, заработала себе астму.
МАМА. Раиса Александровна, заходите – садитесь!
БАБА РАЯ. Чем это вы тут занимаетесь?
ЛЕНА. Избавляемся от комплекса неполноценности!
БАБА РАЯ. Хорошее дело! Одобряю.
МАМА (Лене, азартно). Давай-давай! «Ходи шибче, белоголовый!» Ты
себя должна нести как праздник и подарок! Дубль три!
Лена опять проходит, как ей кажется – легко и бодро.МАМА. Слониха! Это даже не на двойку!
БАБА РАЯ. Ну, ладно! Затерроризировала ребёнка! Сама-то
попробуй!
МАМА. Пожалуйста!
Мама проходит хуже, чем Лена.БАБА РАЯ. Да-а, девки! Походка от бедра должна быть! От бедра, я
говорю! Как учит Ахеджакова! Эх! Бывали и мы лебедями!
Баба Рая тоже встаёт, тоже проходит по комнате, как ей кажется – замечательно. Все трое смеются.БАБА РАЯ. Не мучь ребёнка. Как бы она ни ходила, она это всё
равно лучше нас делает!
МАМА. У неё конкурс красоты.
БАБА РАЯ. Ой! Да я б нашей девочке и так все призы дала! Даже
если б она только на сцену вышла и просто постояла! Такая
она у нас замечательная! Юная, стройная!
ЛЕНА. Вы не объективны, баба Рай. Там знаете сколько таких
будет – юных и стройных!
БАБА РАЯ (грустно). Знаю… У меня тоже, небось, свой конкурс
красоты был…
ЛЕНА. Когда?
МАМА. Как?
БАБА РАЯ. А в 41-ом. В августе… Когда на фронт попала.
ЛЕНА. На фронте – конкурс красоты?
БАБА РАЯ. Ну, это так… Метафора. Заявление с подружкой подали,
я год скрыла – написала 18 лет. И скрыла, что отец – враг
народа. И Зинка поклялась, что никому не скажет. А то думала
– не возьмут. Взяли. Отправили… на фронт. А там –
распределение по частям. Командир нас в первый же день в
шеренгу выстроил и как пошёл крыть! «Дуры вы! Шалавы!
(И всякие другие слова). Дома не сидится! Приехали хахалей себе
искать (ну, тут он тоже другое слово-то употребил – вместо
хахалей, не при ребёнке будь сказано). Жизни не жалко – лишь
бы к мужикам поближе! Глаза ваши бесстыжие!» Верите, из всего
строя одна я заплакала. Так мне обидно это показалось – я же
Родину шла защищать. Остальные, гляжу, девки стоят
ухмыляются, переминаются с ноги на ногу. Командир орать
перестал, подошёл, отдал мне хлеб на всех: «На, говорит, ты
распределять будешь. Ты тут самая лучшая». Ну, а на другой день
начался настоящий конкурс красоты! Из разных частей стали
командиры приезжать – подбирать себе в штаб – секретарш,
сотрудниц. Пройдут вдоль строя, оглядят. Кому какая понравится
– такую и берут. Мы с Зинкой попали вместе – в пехоту.
Начальник этого штаба на неё запал. И меня взял, поскольку ему две нужны были, а Зинка за меня попросила. Ну и пошли – военные будни.