Алексеев недовольно повернул головой и отодвинул от себя листок с прошением:
- Всё дело в том, что я совершеннейшим образом не знаю господина Кржижановского и его деловых качеств. Зато я знаю ваши качества и смею уверять вас, что в мирное время они будут так же пригодны для государственной службы, как и в военное. Война и революция, знаете ли, оказалась превосходной лакмусовой бумажкой выявившей полную непригодность многих государственных деятелей довоенной эпохи. Вы думаете, что революция случилась просто так? Нет, её семена упали на благодатную почву, взрыхлённую трудами господ чиновников, которые на первом месте видели только свою корысть, а не служение Родине. И сейчас есть отличный повод избавиться от них, оперевшись на молодые кадры порожденных военным временем.
Когда я согласился с предложением генерала Корнилова занять пост столичного генерал-губернатора и взвалить на себя всё бремя тыла, я и не представлял всей тяжести и опасности этого места. С каждым днём проведенном на этом посту я всё больше и больше проваливался в непривычные для себя дебри своей новой работы. Она была адской, но она была сделана и во многом благодаря вам.
С наступлением мира, её не станет меньше, и для её исполнения мне нужны проверенные делом люди. Поэтому я отклоняю ваше прошение и прошу впредь не подавать подобных бумаг.
Алексеев решительным действием сгреб лист бумаги в кулак и бросил его в корзину для бумаг.
- Сегодня, когда генерала Духонина нет, а сам правитель серьёзно болен, мне как никогда нужды преданные и проверенные делом государственные люди, а не корыстные попутчики, которых всегда хватало во все времена. В самое ближайшее время нам с вами предстоит дать ещё одно сражение. Теперь на дипломатическом фронте над господами вчерашними союзниками, дабы закрепить за Россией всё то, за что так обильно было заплачено солдатской кровью. Я не могу допустить, что бы повторился позор Венского или Берлинского конгресса, когда у нас были подло украдены плоды победы над Францией и Турцией. От результатов мирной конференции в Париже, во многом зависит завтрашний день России.
Всё это время Сталин хранил молчание, чуть прищурив свои желтые глаза, внимательно слушая слова генерала.
- Скажите Михаил Васильевич, что состояние Лавра Георгиевича так плохо и его участие в мирной конференции сомнительно?
- Увы, но Корнилов не может ехать в Париж. Таково мнение консилиума врачей во главе с доктором Бехтеревым. Они непреклонны в своём вердикте, несмотря на относительно хорошее самочувствие правителя. В любой момент с ним может случиться удар и случись это на переговорах такого масштаба, наши шансы заключить выгодный для нашей страны мирный договор резко упадут.