— Свяжитесь с Иконниковым.
— Он тоже уехал с ними.
— Должна быть радиосвязь!
— Она есть, но в одном направлении. Если полковнику мы понадобимся, он нас вызовет.
— А если он — нам?
Репка сокрушенно развел руками.
— Тогда принимайте решение сами, — сказал Нырков напористо. — Ждать нельзя! Вы же здесь сейчас старший.
— Я принял решение, майор, — Репка упрямо мотнул круглой головой. — И не надо на меня давить. Есть инструкция. Я ее придерживаюсь. У меня нет самостоятельных прав.
— Там стреляют, товарищ подполковник! Вас никто не освобождал от службы.
Нырков начинал заводиться.
— От службы? Да. Но я уже свое выслужил, майор. Все. У меня есть право на пенсию, на льготы. И я не обязан быть решительней президента. Извините, увольте! — Репка картинно развел руками и покачал головой. — Самое большее — меня выгонят за то, что я следовал инструкции. А судить меня не за что. Пусть начальство выкручивается. Я здесь чист! А если начну самовольничать, уже завтра Лосев и ваш генерал сделают меня ответственным за все, что произойдет, и упекут по всем статьям сразу, будьте уверены. А у меня, извините, дети и внуки. Так что…
Нырков смотрел на подполковника с брезгливым сожалением. Должно быть, ему стоило его презирать, но этого чувства он не испытывал. Что поделаешь, долгое время система отбирала и растила бессловесных исполнителей, незаметных, угодливых, удобных. Репка по натуре был вторым человеком. Прикажи такому — расшибется в лепешку, сделает все, что задано, исполнит беспрекословно, точно и в срок. Заставит других вертеться, бегать, потеть, но добьется выполнения приказания. Однако и в этом качестве подполковник в какой-то момент пересидел самого себя. Чем ближе подходил возраст к пенсионному рубежу, тем опаснее становился Репка для дела. Оправдывая себя, он объяснял свои поступки мудростью и осторожностью, хотя почему-то именно они никогда не позволяли ему возразить шефу, настоять на своем мнении, если оно было более разумным, но шло вразрез с командирским. Постепенно активный исполнитель превратился в безликую тень своего шефа, стал дополнением его недостатков.
— Вот дальняя связь, — сказал Нырков и коснулся рукой белого телефона с металлическим гербом Союза в центре наборного диска. — Звоните в Москву дежурному по Главному штабу.
Репка взглянул на майора, как на сумасшедшего.
— Вы всерьез?!
— Конечно.
— Я пока в своем уме и не…
— Тогда это сделаю я.
— Вы понимаете, майор, какую ответственность берете на себя? — спросил подполковник, ощущая в душе заметное облегчение. Правда, на всякий случай он положил руку на трубку опасного аппарата.