— Я к машине, — сказал Мудров и покрутил ключами, надетыми на палец.
— Давай, — кивнул Пушков. — А я позвоню в отдел. Попрошу дежурного слушать меня. Буду информировать по рации. Как говорят, подстелим соломку на всякий случай.
Мудров с завистью подумал, что в его времена у милиции такой роскоши не было. Какие там рации! Телефон, и тот работал из рук вон плохо. Однако они боролись…
Проехав Щекинскую развилку, Мудров свернул налево к озеру Сузок. Справа, на бетонном столбике, стоял хорошо видимый знак «Проезд воспрещен», в просторечье именуемый «кирпичом». Не обращая на него внимания, они проехали еще метров триста по дороге, которая вела в гарнизон, и притормозили. Аккуратно съехав в сторону, Мудров загнал свой «москвич» за кусты орешника, густо обложившие обочину.
Они вышли из машины, прислушались, и тотчас со стороны озера донесся треск автоматического оружия.
— Учения, что ли? — спросил Пушков.
— База не то место, где учатся стрелять, — сказал Мудров, — да еще по ночам. Стрельбище у них на Митькиной Пустоши. А она в другой стороне.
— Что же там происходит?
— Вот и я спрашиваю. Война, не иначе.
— Что будем делать?
— А сидеть, Петрович, и ждать. Наши клиенты привыкли делать все втихаря. Если это их встретили таким шумом, они, как говорится, рванут когти.
Мудров прошел к машине, вытащил ружье. Переломив стволы, вынул из кармана патроны, вогнал их в казенник.
Медленно светало. В лесу заговорили птицы. Словно пробуя крепость носа, дятел несколько раз стукнул по старой сухой сосне. Веселая дробь пронеслась по лесу.
Пройдясь по обочине в поисках удобного места для наблюдения за дорогой, Пушков за штабелем жердей обнаружил бежевый «жигуль». Махнул рукой Мудрову. Тот подошел поближе, определил с ходу:
— Ирека Абдуллаева конь. Значит, и он сюда вернется.
Они напряженно вглядывались в лесную чащу, стараясь заметить, не мелькнет ли кто за частоколом деревьев. Ловили каждый шорох, стараясь угадать, что его породило. И все же появление человека стало для них неожиданностью. Он выскочил на дорогу из орешника с пистолетом в руке. Это был директор «Экомастера» Рюмин.
Увидев перед собой двух милиционеров с оружием, он быстро нырнул в кусты, прижался спиной к шершавому стволу сосны. Дрожащей рукой поднял пистолет, открыл рот. Запах горелого пороха вызвал у него тошнотный спазм. Так и не нажав спуск, Рюмин выдернул ствол изо рта и несколько раз икнул. Со страхом и отвращением швырнул пистолет на землю. Устало поднял руки и вышел из-за дерева на чистое место.
— Сдаюсь! Не стреляйте…
И втянул голову в плечи, словно ожидая удара.