§Фазы развития представлений о «бессознательном»
Итак, , чтавшиеся на прнии веурфилософские и иональные толк «бессенились в свое время «негм понем (согласно которому о «бессознательном» можно говорить лишь как о крайнем выражении потери переживаниями качества осознанности, если эти переживания смещаются от фокуса к периферии ясного сознания), что на смену этой столь же осторожной, сколь бессодержательной трактовке пришло подчеркивание латентной, но важной роли, которую «бессознательное» играет в формировании относительно элементарных проявлений психики — в организации восприятия, в экфории следов памяти, в становлении интеллектуальных актов и т. п., что представление расширилось, постулировав влияние «бессознательного» не только на динамику частных психических функций, но и на область мотивации, влечений и аффектов, т.е. на процессы, составляющие, согласно традиционному психиатрическому пониманию, основу, «ядро» личности, я факты, показывающие, как «бессознательное» может не только обусловливать разные степени эмоциональной напряженности, но и выполнять функцию подлинного регулятора поведения, придающего отношению человека к миру не на много менее адаптационно гибкий и целенаправленный характер, чем тот, который достигается в условиях ясного сознания.
Прослеживая эти последовательно сменявшие друг друга фазы, надо подчеркнуть одну интересную общую особенность. Мы уже упомянули о характерном внутреннем противоречии в системе построений Wundt: стремясь, с одной стороны, отождествить понятия психического и сознательного («психический процесс не может быть не осознанным»), Wundt оказывался вынужденным в то же время говорить «о неосознаваемом мышлении», о «неосознаваемых логических операциях» и т.д. Выход из этого противоречия, которое было отчетливо подмечено еще в конце XIX века, большинство исследователей видело только на путях альтернативы. Либо, сохраняя первый тезис, признать всю, как мы сказали бы теперь, неосознаваемую переработку информации чисто нервной активностью (т.е. активностью, лишенной модальности психического), либо, сохраняя второй тезис (т.е. допуская существование неосознаваемой психической активности), отказаться от «негативного» первого и пояснить, каким образом и в каком смысле можно говорить о деятельности мозга, которая, будучи неосознаваемой, остается в то же время деятельностью психической. Желающих взяться за обоснованное разрешение этой альтернативы было, однако, в ту эпоху очень немного.