– Как видите, кораблик наш небольшой. Но если что, не приведи Дева Мария, случится – способен надрать задницу любому гиганту. Только намедни получили новейшие торпеды «Валькирия». Чистейший тарунтин, девяностопроцентной очистки. Масса боевого заряда – двадцать две тысячи фунтов[2]. Дальность прицельной стрельбы – шестьсот лиг. И таких игрушек у нас на борту пятьдесят!
– Ого!
Курт удивился: обычно люгер такого класса нес в отсеках не больше тридцати торпед. Откуда же остальные? Хорошо, что не задал вопрос, поскольку рот старпома не закрывался ни на минуту.
– Год назад прошли модернизацию. Нам расширили зарядные погреба и установили две автоматические пушки. Правда, маленькие, но кораблю хватает. Идемте дальше, господин фанен-юнкер…
Они облазили люгер сверху донизу. Прошлись по всем отсекам, начиная с рубки и заканчивая комнатой для отправления естественных нужд. Познакомились с остальным экипажем. К величайшему сожалению новичка, его ровесников среди них не было. И молодой человек оказался самым младшим в команде. Впрочем, если бы Курт был чуть внимательней, заметил бы главное – его не приняли… То есть пусть в реестр его и записали, но вот слиться с теми, кто уже служил на борту, ему вряд ли удастся. Как метко заметил один из механиков, слишком зеленый, слишком горластый и слишком «слишком». Но истинная причина была в другом: молодежь упорно не шла на маленькие корабли, считая службу на них зазорной. Другое дело – каракки или трабакколо. Те – да, колоссальных размеров, с многочисленным экипажем и вооружением, способные на прорыв любой обороны или уничтожение любого соперника. Там – конечно… Таким вот молодым – и перспектива по службе, и уважение. Особенно на базе и в увольнении. А люгеры, торпедные кечи, минные шлюпы и ковчеги снабженцев считались низкосортными. И отношение к членам их экипажей со стороны «гигантов» было самое пренебрежительное. Так что вряд ли и этот молодой задержится надолго…
Юноша устало вытянулся на койке в крохотной каюте, положенной ему по должности. Хоть с этим повезло! Мудрые головы рассудили верно, что раз экипаж корабля маленький, а полеты – дело долгое, то человеку, чтобы избежать конфликтов, необходимо место для уединения. Так сказать, личное жизненное пространство. А что может быть лучше, чем, пусть мизерной величины, но своя каюта? Только механики и двигателисты имели помещения для отдыха на двоих, но, поскольку их вахты продолжались по двенадцать часов, то фактически они не пересекались, имея такое вожделенное после месяца полета одиночество. А на больших кораблях, где по четыреста – пятьсот человек экипажа люди спят в больших кубриках на десять – двенадцать человек. Отдельные помещения имеют только начальники подразделений да командный состав. Хуже всех десантникам. Тех вообще набивают в трюм, словно керью в бочку, и весь путь до места назначения люди проводят в ужасной тесноте. Впрочем, командирам пехоты тоже выделяют отдельные места, поскольку – аристократы. А вот рядовые кнехты, как правило, из простонародья.