– Есть просто неблагодарные люди, но есть и бешеные псы, кусающие руку своего благодетеля, – вздохнув, поведал он мне.
– Не твори добра, не получишь и зла, – согласился я с ним, поощряя к дальнейшим откровениям.
– Вот-вот, – оживился он. – Не зря же поговаривают, что…
Дальше пошло такое, за что кладут головы на плаху. Причем Гонсевский обладал неверной информацией о происхождении Дмитрия, иначе не затянул бы старую песню про Отрепьева. А вот его заключение мне не понравилось. Мол, если бы ему пришлось делать выбор, то он не колеблясь предпочел бы поставить на шкоцкого князя, который всегда верен своему слову и может достойно отблагодарить за предупреждение об угрожающей ему опасности.
Оп-па! А вот с этого места поподробнее.
Но в ответ на мои слова об умении благодарить, знать бы за что, вщижский староста лишь уклончиво заметил, что не все сразу, да и вообще, князь достаточно мудр, чтобы понять, чьей стороны надлежит держаться. Пока же ему надлежит ведать лишь одно – несмотря на то что им было учинено в Лифляндии, зла на него в Речи Посполитой не держат, а потому двери посольского двора, на котором они ныне проживают, для истинного рыцаря Мак-Альпина всегда открыты. Более того, как кажется Гонсевскому, к которому присоединяется и пан Олесницкий, самое время было бы приехать к ним с ответным визитом – ну, скажем, завтра к вечеру…
Но я и тут вывернулся, не дав определенного ответа и туманно заметив, что непременно приеду, разве только появятся срочные, неотложные дела, но это вряд ли – во всяком случае, пока таковых не предвидится.
Он выслушал, понимающе кивнул и завел речь… о моих родственниках в Италии. Мол, сейчас у него как раз подворачивается оказия, едет человек в Рим, поэтому я могу передать с ним привет, или, если пожелаю, он может заехать по указанному мною адресу, чтобы вручить письмо. Только надо поторопиться, поскольку человек этот уезжает послезавтра.
Батюшки-светы, неужто в Италии отыскались князья Мак-Альпины?! Вот тебе раз! И что мне делать? Отказываться? Нельзя, слишком подозрительно. По идее, будучи настоящим князем, я должен бы уцепиться за такую возможность руками и ногами, а я нос ворочу.
Но и писать нельзя.
А Гонсевский продолжил, что полугодом ранее он, пребывая в Италии, по собственной инициативе хотел сообщить моим родичам о необыкновенной популярности князя Мак-Альпина, каковой тот заслуженно пользуется на Руси, да вот беда – так и не сумел никого отыскать. Некоторые глупцы и вовсе пытались его уверить, будто таких князей отродясь не существовало, но он, разумеется, не принял во внимание их слова.