Жестокие игры (Стивотер) - страница 168

— Что ж, Шон Кендрик, — говорит он.

Мне нужен Корр.

Я не в силах выговорить ни слова.

Малверн потирает ухо большим пальцем и смотрит на картину, изображающую двух ухоженных племенных кобыл; картина висит над камином.

— Ты плохой собеседник, а я не умею проигрывать, так что давай вот на чем остановимся. Если ты победишь — я продам его тебе. Если проиграешь — я не хочу больше об этом слышать, никогда.

И над океаном как будто восходит лишнее солнце.

Я вдруг осознаю, что и не ожидал ничего подобного.

Я выигрывал четыре раза. И могу сделать это снова. Мы можем сделать это снова. Я вижу песок под ногами, лошадей вокруг, прибой под копытами Корра… и в конце всего этого — свобода.

— За сколько? — спрашиваю я.

— Три сотни.

В глазах у него лукавство. Мое жалованье — полторы сотни в год, и именно Малверн мне его платит, так что знает мои доходы до последнего пенни. Побеждая на бегах, я получаю восемь процентов от суммы приза. И я накопил, сколько сумел.

— Мистер Малверн, — спрашиваю я, — вы хотите, чтобы я вернулся, или вы просто продолжаете свою игру?

— Хотеть и нуждаться — это очень разные вещи, — говорит Малверн, — Двести девяносто.

— Мистер Холли предложил мне работу.

Малверн явно задет, хотя я и не знаю, чем именно: мыслью о том, что может потерять меня, или упоминанием имени Холли.

— Двести пятьдесят.

Я складываю руки на груди. Двести пятьдесят — нереальная для меня сумма.

— Да кто захочет к нему подойти после сегодняшнего?

— Все водяные лошади кого-нибудь убивают.

— Но не все они убивают кого-нибудь в тот момент, когда на их спине сидит ваш сын.

Лицо Малверна становится острым, как осколок стекла.

— Назови свою цену.

— Двести.

Это тоже дорого, но все же более или менее достижимо. Но только более или менее. В том случае, если я прибавлю к своим накоплениям процент от будущего выигрыша, который нужно еще получить.

— Ну, в таком случае я просто ухожу, мистер Кендрик.

Но он не уходит. Я стою на месте и жду. И вдруг замечаю, что в вестибюле воцарилась тишина. И наконец понимаю, почему Малверн выбрал именно это место, а не чайную, и не конюшни, и не свой кабинет. Здесь он сделает себе наилучшую рекламу, какую только можно вообразить. Его имя будет у всех на слуху. Малверн глубоко вздыхает.

— Хорошо. Две сотни. Желаю удачных бегов, джентльмены.

Он засовывает руки в карманы и уходит. Калверт распахивает перед ним дверь, впуская внутрь несколько лучей ослепительного дневного света. Я должен победить.


— Кэт, ты же понимаешь, что это не твоя вина.

Голос отца Мунихэма звучит немного устало, но мне кажется, что он всегда разговаривает именно так, когда бы я ни пришла на исповедь. Я разглаживаю ладонями блузку. Я чувствовала себя неловко из-за того, что шла в церковь в брюках, но скакать на Дав в платье невозможно, поэтому к свободным штанам я надела блузку. И сочла это вполне приемлемым компромиссом.