«Кендрик!»
Голос Дэйли, предупреждающего меня, но слишком поздно.
Я больше не в силах оставаться в постели. Я встаю. Моя куртка до сих пор мокрая и грязная, она висит там, где я ее повесил, — на железных кольцах радиатора. Не включая света, я нахожу брюки и шерстяной свитер и по узкой лестнице спускаюсь в конюшню.
Три лампочки, висящие над центральным проходом, только и освещают, что круги пола прямо под собой. Все остальное окутано тенями; от того, как растворяются в темноте звуки моего дыхания, тьма кажется необъятной. Когда чистокровные и упряжные лошадки слышат мои шаги в проходе, они начинают тихонько ржать, выражая надежду. Но после того, что случилось днем, я даже смотреть на них не могу. Я видел, как рождались на свет все они, точно так же, как наблюдал за рождением Фундаментала.
Но я не могу заставить их молчать, когда прохожу мимо. Они неторопливо жуют сено и топают копытами, желая избавиться от зуда в ногах. Солома шелестит о солому. Мирные звуки конюшни.
Однако я прохожу мимо всех них, в самый конец, туда, где стоит Корр. Сюда не дотягиваются лучи слабого света, и цвет его шкуры похож на цвет старой, засохшей крови. Я прислоняюсь к столбу возле его стойла и смотрю. Корр, в отличие от сухопутных лошадей, не копается в сене всю ночь напролет и не вздыхает сквозь зубы. Вместо того он стоит в середине стойла совершенно неподвижно, насторожив уши. И в его взгляде есть нечто такое, чего никогда не будет во взглядах породистых лошадей: нечто напряженное, хищное.
Он смотрит на меня левым глазом, а потом устремляет взгляд мимо меня, прислушиваясь. У него нет возможности расслабиться, ведь он слышит звуки поднимающегося прилива, чует запах лошадиной крови на моих руках, видит меня, встревоженного, стоящего перед ним…
Я не знаю, почему Мэтт Малверн оказался на месте Дэйли, и я не знаю, как он рассчитывает скрыть от своего проницательного отца то, что именно он, Мэтт, стоял у входа в бухту, когда туда проник кабилл-ушти. Я снова думаю о жеребенке, о его огромных выкатившихся глазах. Мэтт вполне мог пожертвовать им ради того, чтобы причинить мне боль. Ради того, чтобы получить желаемое.
А чем был бы готов рискнуть я ради достижения желаемого?
— Корр, — шепчу я.
Уши красного жеребца мгновенно поворачиваются в мою сторону. Глаза у него черные и загадочные, как частицы океана. Он с каждым днем становится все опаснее. Мы все с каждым днем становимся опаснее.
Мне и подумать невыносимо о том, что на Корре поскачет Мэтт Малверн, если меня выгонят.
Мэтт думает, что Бенджамин Малверн понизит меня в должности после случившегося сегодня. А я думаю о том, как бы мне уйти самому. О том, какое испытал бы удовлетворение, если бы смог забрать накопленные деньги и распрощаться с Малвернами.