Финн смотрит на меня.
— А я не говорила «куплю», — добавляю я.
— Я думал, ты поскачешь на Дав.
Я пишу свое имя на дне чайника. «Кэт Конноли». Выглядит так, будто я подписываю школьную работу. Что мне нужно, так это побольше пышности. Я добавляю завитушку к последней букве «и».
— Возможно, так оно и будет, — говорю я. — Пока не знаю.
Я краснею, хотя и не понимаю почему, и это приводит меня в бешенство. Я надеюсь, что благодаря маленькой тусклой лампочке над нашими головами и узким окошкам над полками, почти не пропускающим света, Финн этого не заметит. И добавляю:
— У меня всего два дня осталось, чтобы заявить другую лошадь. Так что надо подумать и решить наверняка.
— А ты будешь участвовать в параде наездников? — интересуется Финн.
Теперь он не смотрит на меня. Окончательно раскрошив печенье, он лепит из крошек комок.
Каждый год Скорпионий фестиваль начинается через неделю после выхода водяных лошадей. Я только один раз была на празднике, да и то мы не дождались парада наездников, главного вечернего события, когда жокеи официально представляют своих скакунов и делаются ставки.
У меня ноет в желудке при мысли об этом.
— Да, действительно будешь? — раздается в комнате голос Дори-Мод.
Она стоит в дверях, приподняв одну бровь. На ней платье, которое она как будто украла. У платья кружевные рукава, а у Дори-Мод не те руки, на которые можно надевать кружево.
Я сердито хмурюсь, глядя на нее.
— Но ты ведь не собираешься меня отговаривать?
— От участия в параде или от участия в бегах? — Дори — Мод придвигает к столу третий стул и садится, — Вот чего я не понимаю, — продолжает она, — так это почему такая умная и умелая девушка, как ты, Пак, хочешь потратить столько времени на то, чтобы выглядеть идиот просто стать покойницей?
Финн улыбается крошкам печенья.
— У меня есть причины, — огрызаюсь я, — И не надо не говорить, что это огорчило бы моих родителей. Это уже слышала. Я все уже слышала.
— Она что, всю неделю такая? — спрашивает Дори-Мод Финна, и тот кивает. Она снова поворачивается ко мне. — Твой отец был бы, конечно, недоволен, но вот твоя мать… она не слишком много болтала. Зато была озорницей, и единственное, чего она не сделала на этом острове, гак это не поучаствовала в бегах.
— В самом деле? — бормочу я, надеясь услышать еще что-нибудь полезное.
— Пожалуй, да, — непонятно отвечает Дори-Мод, — Финн, что это такое ты жуешь? Похоже на кошачий корм.
— Это я из дома принес, — Финн тяжело вздыхает, — У Паллсона пекли рогалики с корицей.
— А… ну да.
Дори-Мод начинает что-то царапать на листке бумаги. Почерк у нее ужасно неразборчивый, и я не уверена, понимает ли она сама, что пишет.