Торговцы за городом, несомненно, выдвигали свои аргументы.
«Вам придется туго, если вы не сможете продать свои меха, — говорили они. — Хотите, мы их у вас купим? Хотя, разумеется, это не избавит вас от проблем навсегда. Хотите, мы придем и на следующий год, и через год?»
Если Реноз это проглотит, он станет не более чем перевалочным пунктом — местом, куда меха свозят, а затем отправляют дальше. А потом рано или поздно и сосредоточение мехов переедет куда-нибудь еще.
Однако горожане не стали просто отсылать торговцев прочь, и явно не только из-за сопротивления ремесленников.
Проблема затрагивает не только город; она касается и аристократов, связанных с этим городом. А когда торговая проблема становится политической, количество денег, потребное для ее решения, возрастает в тысячи раз, если не в десятки тысяч.
Начинается битва титанов, в которой надежды и чаяния отдельных торговцев не стоят вообще ничего.
Лоуренс поскреб бородку.
— Здесь должно быть просто невероятно много денег, — сказал он самому себе. Давненько он не разговаривал сам с собой, и это было очень приятно — все равно что снять ботинки, которые носил неделю без перерыва.
Чем больше денег в игре, тем жирнее останутся крошки.
А алхимия торговца позволяет ему обращать запутанные взаимоотношения между людьми и товарами в родник, из которого струей текут деньги.
Перед глазами Лоуренса, точно въяве, встал лист пожелтевшего пергамента.
На этом листе он принялся мысленно рисовать план за планом, что ему делать в этой обстановке, сложившейся вокруг мехов, и постепенно лист превратился в карту сокровищ.
Так где же зарыто сокровище?
Когда он задал себе этот вопрос и облизал губы, его левая рука открыла дверь комнаты на постоялом дворе.
— …
Лоуренс почти не помнил, когда он успел пройти весь путь от порта до постоялого двора; но не поэтому он встал столбом.
Хоро, судя по всему, взбодрившаяся после сна, расчесывала хвост, но, едва завидев Лоуренса, тут же спрятала его за спину.
— …Что случилось? — спросил Лоуренс, выдержав настороженный взгляд протрезвевшей Хоро.
— Я этого не потерплю, — заявила она.
— Э?
— Я не потерплю, чтобы мой хвост продали, — сказала Хоро, и кончик хвоста высунулся у нее из-за спины, точно застенчивая юная дева, выглядывающая из-за дерева. Высунувшись, хвост тотчас спрятался обратно.
Конечно, Лоуренс понял.
Его лицом овладело его торговое «я».
— Я не охотник, — улыбнувшись и пожав плечами, Лоуренс вошел в комнату, закрыл за собой дверь и подошел к столу.
— Да неужели? У тебя сейчас был такой вид, как будто ты готов продать все, до чего дотянешься, — Хоро кинула быстрый взгляд на сверток в руках у Лоуренса и сразу вернулась обратно к его лицу.