Потом нависшую, удушливую, ватную тишину нарушил Гера.
— Вали, Макс, — сказал он хрипло и положил руку ему на плечо. — Собирай монатки и вали куда угодно. Иначе они тебя пришьют…
Он скинул руку с плеча и обвел их взглядом.
— Что же вы молчали?! — сказал Максим и внезапно с ужасом услышал в своих словах ненависть. — Почему вы молчали?! Ведь мы же собирались все сделать вместе! Ведь мы решили уйти все! Или для вас это новость?!
Они отводили взгляд, стеснялись.
— Уйти решил ты один, — произнес Николя, старательно глядя перед собой. — А меня работа устраивает.
— Да ты что?! — почти закричал Максим. — Мы же с тобой вчера только все обсуждали! И ты же сам мне сказал… Колян! Очнись! Это — работа?! Это — убийство!
— Никто не заплачет из-за десятка загнувшихся наркоманов, — поднял наконец Николя голову. — Подумаешь, делов-то…
— Делов? А сто за неделю — не хочешь?! Мы же вместе с тобой читали сводки!
— А что сводки? Может быть, они совсем и не «Сигму» кололи…
Максим обвел их взглядом.
— Ладно, — после паузы произнес он. — Я все понял. Страх за свою шкуру сильнее какой-то морали. Вернее, мораль просто хреново оплачивается, — ему хотелось наброситься на них и бить, кромсать, разрывать. А больше всего хотелось сесть прямо здесь, на стоянке, и заплакать от бессилия. — Да, такого я не ожидал от вас, дорогие мои друзья…
Он вспомнил те свои ощущения, и грудь перехватило комком ярости. Стало даже трудно дышать на мгновение. Самое страшное, когда предает друг. А когда это происходит сразу с тремя… Он постарался затолкать внутрь эти мысли, пока не стало еще окончательно плохо. Плохо до неотвратимого желания наложить на себя руки.
Хотя, может быть, ты сам виноват?
Если трех друзей вдруг начинаешь считать предателями и врагами, может быть дело в тебе самом? Нет, ответил он сам себе. Со мной-то, как раз все в порядке. Я никого никогда не предавал.
Пытаясь сосредоточиться, он вновь всмотрелся в зеркало и вдруг вспомнил лицо Семена. Да, вот уж точно, волевой подбородок, злые губы, орлиный нос. Рыцарь без страха и упрека. Крыса. Его передернуло.
Мысли имеют странную привычку двигаться по кругу.
Едва он подумал о Семене, память вновь услужливо окунула его в тот проклятый день. «Как там было?» — подумал он, пытаясь вырваться из замкнутого круга воспоминаний. Скажи мне кто твой друг, и я скажу, кто ты… Неужели я такой же подонок? Он подмигнул отражению. Да, наверно, такой же…
Самым плохим во всей ситуации было то, что он остался один. Совершенно и абсолютно один. Не дай бог, узнает мама, мельком подумал он. Для нее это будет страшный удар. Впрочем, удар ее ожидает в любом случае. Он представил, как им сообщают о его смерти, и его обдало холодом. Мамочка… Мама… Господи, какой же я дурак все-таки!