За большим стеклом, словно в аквариуме, сидел серьезный майор и что-то читал по старенькому монитору. Большая карта района на стене перемигивалась огоньками. Где-то, громко пощелкивая, басила невидимая рация.
Знакомый сержант Тополева, встретивший их у входа, румяный молодой парень лет двадцати пяти, словно герой боевика, весь увешанный милитаристским снаряжением, проводил их к окну.
— Андрей Александрович! — постучал он в стекло костяшками. — К нашему поджигателю пришли.
Майор поднял голову от монитора и взглядом, не сулившим ничего хорошего разномастным ворам и преступникам, ощупал посетителей.
Неторопливо поднялся.
Ростом он был, наверное, метра под два.
— Обычно мы такого не практикуем, — через мгновение говорил майор Петровскому, стискивая его руку железной хваткой. — Но вы все-таки единственное охранное агентство в нашем районе. Так сказать, содружество родов войск.
Улыбался он здорово.
Честно и открыто, располагающе. Даже не верилось, что этот человек изо дня в день возится с трупами, оформляет проституток и утихомиривает бомжей.
Петровский улыбнулся в ответ.
— Ну, что, посмотрим? — спросил он.
В «обезьяннике», за толстыми стальными решетками, сидело двое.
Прямо напротив входа, прислонившись к стене, спала объемная тетка в грязных лохмотьях. От нее ощутимо несло перегаром и несвежим телом. Хотя, в помещении царил все-таки другой запах. Тарас принюхался. Резко и сильно пахло бензином.
— Мы его часа два назад взяли, — рассказывал майор, звеня ключами. — За пару кварталов от вашего пожарища. Никакого сопротивления. Брел себе по улице и бормотал что-то под нос. В руках нес бутылку с бензином, да и сам, как видите, настолько провонял, что хоть нос затыкай.
— Он что-нибудь говорил? — поморщился Петровский от резкого запаха. — Хоть что-то?
— Молчит.
— Ну и вонища! — произнес Тополев в сердцах.
— Хорошо, что посетителей сегодня у нас мало, — весело заметил сержант.
Майор открыл дверь камеры и строго на него посмотрел.
— Синицын, — спросил он. — А ты что здесь делаешь?
— Объясняю дислокацию, товарищ майор! — бодро отрапортовал сержант.
— От двери объясняй.
— Понял.
Друг за другом они вошли в камеру.
Второй задержанный сидел в самом дальнем углу темной безжизненной тушей.
— Свет у нас сегодня полдня барахлит, — пояснил майор, зажигая фонарик. — Только завтра починить обещали.
Вблизи бензиновая вонь была просто нестерпимой.
Луч фонарика осветил грязные руки, драный темный пиджак и помятые брюки, неловко заправленные в бежевые резиновые сапоги. Луч поднялся выше, к пятнистой байковой рубашке, тонкой шее и остановился на давно небритом заросшем лице. Маленькие глубокопосаженные глаза лихорадочно поблескивали во мраке. Толстые губы быстро шевелились, словно задержанный читал про себя какую-то нескончаемую молитву.