— И выгоню.
Максим поднялся, достал ложку из шкафчика и присев обратно, долго мешал кофе.
— Я не знаю, что со мной происходит, Ален, — глухо ответил он, уткнувшись в чашку. — Я честное слово не знаю. Но я торжественно обещаю тебе разобраться.
Он и, правда, не знал. Всю ночь его мучили кошмары. Размытые и неопределенные — просто страшные. Тело горело, зудело и нестерпимо чесалось. Какие-то новые непривычные мысли и устремления не давали ему покоя.
И сейчас он вместо утреннего выяснения отношений страстно желал остаться один.
— Ладно, — поднялась Алена. — Давай без торжественности. Ты просто разберись. А если чем-то помочь надо — только скажи.
— Ты мне и так уже помогла, — ответил Максим.
Алена смерила его взглядом и усмехнулась, проходя в коридор.
— Только не надо прижизненных памятников, Макс, — одевая плащ, сказала она. — Будешь уходить — просто захлопни дверь. Хотя мне кажется, я это тебе уже недавно говорила.
— Вроде бы, да, — кивнул Максим.
Выпитый только что кофе внезапно встал колом в горле. Он закашлялся, сдерживая странный рвотный позыв.
— Увидимся, — взмахнула рукой Алена и захлопнула за собой дверь.
А его уже снесло с табуретки. Мучительный спазм стиснул внутренности. На корточках Дронов добрался до туалета и рывком поднял крышку унитаза. Его вывернуло наизнанку. Еще и еще.
Ощущая на губах горьковатый кислый вкус, он откинулся на стену.
На лбу выступил мелкий пот, а тело затряслось, словно в лихорадке.
— Боже, что со мной?! — прохрипел Максим.
Его снова вырвало.
Правую руку скрутило мучительной болью. Он стиснул ее, вывалившись в коридор. Поднял к глазам. Под натянутой кожей перекатывались бугристые мышцы. Странные, нечеловеческие мышцы. Мышцы скорее зверя.
Что это? Что со мной?
Ради всего святого, пожалуйста, остановите этот кошмар!
Судорогой свело ноги. Максим перестал их чувствовать практически одновременно, неловко и беспомощно вытянувшись в коридоре. Осталась только оглушающая боль намертво сведенных мышц.
Однако у него еще оставалась левая рука.
Цепляясь на коврик, Максим дополз до комнаты. Ему показалось, что он полз целую вечность. И только здесь, на пороге приютившей его комнаты, он позволил себе роскошь потерять сознание.
2
Максим очнулся через несколько минут.
Полежал на полу, приходя в себя, чувствуя, как утихает вырвавшееся из-под контроля тело. Впрочем, оно уже вновь к нему вернулось — снова став старым, знакомым, привычным.
Рывком поднялся.
Вышел в коридор, включив в ванной свет, облокотился на раковину. Поднял голову, ища свой взгляд в зеркале.
Превращение началось, понял Максим. То легендарное превращение, о котором столько говорил ему Петровский.