– Ну хочешь, я тебе массаж головы сделаю? – сам предложил он.
Я, было дело, заколебался, вспомнив, как, начиная с прошлых выходных, он меня обхаживает, но потом согласился. В конечном итоге, если что не так, разве мы не разобрались бы между собой?
Собственно, за этим массажем, когда мы сидели с ним на нашей кровати, и он осторожными вращательными движениями массировал мне виски, Ир спросил, словно между прочим:
– Почему две пятницы? – о да, конечно, я ведь только сегодня признался ребятам, почему называю сегодняшний день второй пятницей. Они так и не успели расспросить, почему, так как нас отвлекли.
– А ты сам посуди, – хмыкнув и все так же не открывая глаз, отозвался я. – С вашей восьмицей я путаюсь, так как непривычно. А пятница из всех будних дней самый любимый.
– Почему это?
– Потому что конец недели. Ты только представь, два понедельника… – я сделал эффектную паузу и с должным трагизмом в голосе припечатал. – Да лучше повеситься!
Ир хихикнул, но все же спросил:
– А почему не какой-нибудь другой день недели? Среда, например.
– Не логично как-то.
– О да, а две пятницы подряд – просто убийственная логика, ничего не скажешь.
– И не говори, – пристыжено пробубнил я.
– Не буду, – подозрительно покладисто согласился Ир.
Наверное, именно из-за этого его спокойного тона и того, как сам того не заметив, расслабился под его руками, я спросил:
– Так ты на самом деле ко мне подкатываешь, или это мне только кажется?
– Пытаюсь, – тихо сказал он и быстро прижался губами к моим волосам, но до того, как я нашел, что ему на это сказать, мерцающий уже отстранился и движения его пальцев на моих висках продолжились.
Самое странное, что неловкости не было. Обычно, если кто-то на тебя запал и нашел смелость признаться в этом, даже если он тебе тоже небезразличен, все равно испытываешь стеснение и чувствуешь себя неуютно. Но с Иром – нет. Как ни странно, ничего, даже отдаленно похожего на смущение, я не испытывал. Только вдруг очень ясно понял, что он ни на чем не настаивает, просто дает понять, что пытается убедить меня пересмотреть свою точку зрения относительно иномирных любовных связей, вот и все. Другой вопрос, что хочется ли мне её пересматривать?
Странно, но хочется. Вот только с каждым днем я все отчетливее понимаю, что боюсь. Боюсь серьезных отношений, как бы банально это не звучало. К тому же, с парнем. Одной той попытки, после которой я месяц в коме провалялся, мне хватило по самое не могу. Но смущает то, что, как вода точит камень, меня изнутри подтачивает чувство, что с Иром все может быть совсем по-другому. Я сам уже другой, да и мерцающий, хоть и вредён до ужаса, никогда не был и, я надеюсь, уже никогда не станет таким циничным, каким был Артем. Но все это только мои мысли – на практике все может оказаться совсем не так, как мне оно представляется. Поэтому внутри меня живет этот страх, и я вовсе не уверен, что готов найти на него управу.