— Татьяна, мне все это очень не нравится, — заявила мать, идя за ней следом.
— Мне тоже, — поделилась Таня, уселась на кровать и скрестила руки на коленях, нужно было срочно выдумать какую-то ложь, и она тянула время, чтобы успеть сделать это максимально реалистично.
— Что случилось? Почему ты прогуляла школу? — спросила Антонина.
— Я поссорилась с Люсей, — наконец-то нашлась Таня и даже похвалила себя, ведь мать отлично понимала, что Людмила ее самая близкая и лучшая подруга. Таня, конечно, общалась с сестрой Люси и одноклассницами, но никого не впускала в свое личное пространство так глубоко, как эту странноватую замкнутую в себе девочку.
Ведь Антонина же понимает, какая это трагедия для Тани — поссориться с ней?
— Очень серьезно, — добавила Таня робко.
— Вы помирились? — с беспокойством поинтересовалась Антонина, конечно, она все поняла. Ее даже пугала немного эта дружба, но она слишком была занята своей работой, чтобы вдаваться в подробности. К тому же она была уверенна в том, что ее Танюша — хорошая девочка, и никогда не решится на что-то ужасное.
— Конечно, — ответила Таня, сдержав тяжелый вздох, потому что подумала о том, как страшно на самом деле поссориться с Люсей, серьезно поссориться.
— Ну, хорошо, — Антонина явно почувствовала облегчение и удовлетворила свою потребность немного поучаствовать в жизни дочери, теперь она направилась к выходу из комнаты, явно с чувством выполненного долга.
— А где ты была? — вдруг насторожилась она, и остановилась уже на пороге.
— У еще одной одноклассницы, — тут же нашлась Татьяна, — ты ее не знаешь. Она болеет, сидит дома, а я пока немного помогла ей с математикой…
— Какая ты у меня молодец, — довольно улыбнулась Антонина, — ну… теперь отдыхай. И не забудьте поужинать. Еда на плите.
Не забудьте поужинать? — повторила про себя Таня, и что-то внутри у нее сразу сломалось и рассыпалось, словно замок из песка, на который кто-то случайно наступил. Хрупкое спокойствие и ощущение уюта, когда мама рядом и может ее защитить исчезло, оставив ее наедине с холодной неизбежностью и горьким отчаянием безысходности. Ведь эта фраза могла означать только одно.
Она слышала, как мать что-то сказала отчиму, как хлопнула дверь в прихожей, она сидела все также уставившись в одну точку. Когда шаги по коридору известили ее о том, что отчим решил ее проведать, она даже не пошевелилась. А что она могла сделать? Бежать? Кричать, звать на помощь? Она была уверенна, что он легко обернет все ее слова и поступки против нее, она то его знала.
На пороге комнаты там, где еще совсем недавно стояла ее мама, появился отчим — Борис Михайлович, хотя девочка редко называла его по имени, редко вообще вспоминала и старалась вспоминать еще реже. Он был человеком среднего возраста, уже не молодым, но еще далеко не старым, хотя в его внешности уже не осталось ничего привлекательного. Напротив все, что красивого сохранилось в нем, оставленное ушедшими годами, было омрачено и изуродовано каким-то лихорадочно-звериным блеском глаз и неприятной самодовольной ухмылкой.