– Дыхнилкин пол-литру принес.
– Вот скотина, - возмутился Степан, - не успели отлучиться из казармы, он за старое взялся!
– Где у него пол-литра? - спросил я Натанзона.
– В тумбочке. Завтра, в воскресенье, выпить собирается или сегодня перед кино.
– Сейчас этой бутылкой я дам ему по башке.
Степан остановил меня:
– Этим ты еще хуже сделаешь, будет уже водка с дракой.
– А может быть, Лева тихо-тихо возьмет эту пол-литру и спустит в уборную? - предложил Натанзон.
– Можно и так, - согласился Кузнецов. - Но это полумера. Надо показать Дыхнилкину, что нам известна его затея и что мы терпеть такие штучки не намерены.
– Как показать? - поинтересовался я.
– Давайте обмозгуем.
Видя, что Степан колеблется, я обратился к Натанзону:
– Пойдем, Лева… На месте все решим. Дыхнилкина мы обнаружили в курилке.
– Поговорить надо! - бросил я Семену его же коронную фразу и кивнул, отзывая в сторону.
Потом мы шли рядом с Левой, а Семен сзади. В казарме остановились возле тумбочки Дыхнилкина.
– Бери! - сказал я.
– Чего?
– Бери! - грозно повторил я.
Помня урок, данный ему Натанзоном, Семен заюлил:
– Чего вы, ребята? Я ж ничего…
– Ты сам возьмешь или Лева достанет? - спросил Натанзон.
Дыхнилкин присел к тумбочке и, воровато озираясь, переложил бутылку в карман.
– Идем! - опять же коротко приказал я.
Мы пришли в уборную.
– Бросай!
Дыхнилкин ужаснулся - это было выше его сил, он побледнел.
– Братцы, может быть, не надо, а? Я не буду пить. Я ее до «дембеля»…
Я шагнул к нему, Лева тоже.
– Бросай, слышишь?
Дрожащей рукой Семен извлек бутылку и поднял ее над отверстием.
– Ну! - цыкнул я.
И он разжал пальцы. Бутылка ударилась о край отверстия. Жалобно дзинькнула, разбилась, и осколки посыпались вниз. Семен закрыл глаза. Это, наверное, была одна из самых трагических минут в его жизни.
– Ты понимаешь, - сказал я, - какие неприятности свалились бы на лейтенанта Жигалова, если бы ты напился? Он доверился нам как честным и дисциплинированным людям…
Дыхнилкин устремил на меня широко распахнутые зеленые глаза:
– Не подумал я, ребята, об этом. Ну ладно, обиды на вас не имею.
– Скажите пожалуйста! - усмехнулся Лева. - Он не имеет обиды! Ты лучше скажи спасибо Леве Натанзону, что он тебя выручил. Ты мог иметь со всего этого хорошие неприятности!
* * *
Теперь понятно, почему лейтенант Жигалов не обращал внимания на женщин. Жена его под стать ему. Только у Евгения Петровича красота броская, а у жены - ее зовут Анна Николаевна - она какая-то особенная, сразу вроде бы и не заметишь. Ничто не выделяется. А вот это полное соответствие всех деталей и линий создает ту самую мягкую классическую красоту русской женщины, слава о которой летит по свету. Предки наши таких называли: пава, лебедушка, красная девица. Так вот, Анна Николаевна и есть та самая сказочная русская лебедушка, только на высоких каблуках, в хорошо облегающем ее точеную фигуру легком мини-платьице. Все это придает ее облику столько привлекательности, что трудно взгляд оторвать. Когда она пришла впервые с Жигаловым в полковой клуб, разговоры вдруг угасли и некоторое время царило молчание. А в клубе ведь было больше пятисот человек!