На вторую ночь после тревоги мы укладывались спать в своей палатке. Было темно и мокро. Мне показалось, что не только одежда, но и все тело до костей пропиталось знобкой сыростью. Я втиснулся на свое место между Куцаном и Соболевским. Кузнецов еще в санчасти. Тревога нас застала без него. Проклиная все на свете, я старался побыстрее заснуть.
Сегодня пригрелся быстрее, чем вчера. Глаза уже сладко слипались, когда я ощутил, что мне сегодня не просто тепло, а даже жарко. Жар шел от спины Куцана. Я приложил ладонь ему между лопатками. Куцан был горячий, как печка.
– Ты не заболел? - спросил я Куцана.
Он молчал. Наверное, еще не отлегла обида после собрания. Все эти дни он ходил хмурый, ни с кем не разговаривал.
– Слышишь, Куцан, не заболел? Горячий, как огонь.
Из-под шинели показалась чья-то рука. Она нашла голову Куцана, пощупала лоб.
– Совсем больной, - сказал Умаров.
Это была его рука.
Через минуту поднялось все отделение. Хлопая мокрым краем палатки, выходили под дождь. Сержант Волынец пошел доложить командиру взвода, Карим побежал за врачом, Скибов - за лампой, Соболевский чиркал спичками. Только Дыхнилкин лежал под шинелью и ворчал: «Спать не дают!» Пришел лейтенант Жигалов. Принесли фонарь «летучая мышь». Пришел доктор - капитан. Все стояли мокрые, недовольные. Ждали. У Куцана под мышкой нагревался градусник. Потом врач достал термометр. Все следили за его лицом. Одна бровь у капитана приподнялась, он сказал:
– Тридцать девять и восемь. Немедленно в госпиталь.
– Не надо, - сказал Куцан, - останусь здесь.
Пришел замполит Шешеня.
– На зимние квартиры отправляется машина за продуктами. Вместо лейтенанта Земского поедете вы, товарищ Жигалов, - сказал Шешеня. - Отвезете больного и доставите сюда продукты. Возьмите с собой трех человек для погрузки.
Жигалов приказал готовиться мне, Умарову и Скибову. Вот не везет, черт возьми! Вместо отдыха мотайся под дождем всю ночь. Мне кажется, Жигалов умышленно взял меня. Дыхнилкина или Вадима не взял. Сачкам всегда жить легче.
За палаткой послышалось урчание автомобиля. Кто-то крикнул: «Хорош!» Мы вышли наружу. Дождь плеснул в лицо холодной водой. Я увидел огромный черный квадрат и красный огонек стоп-сигнала под ним - автомобиль был с тентом. Под этот тент мы трое и полезли. Жигалов с Куцаном сели в кабину. Машина, упрямо урча, поползла в сплошной черноте. Не видно ни дороги, ни холмов. Только там, куда от фар падают две струи света, непрерывно лезет под колеса жидкая грязь.
Я пригрелся под тентом. Рядом Скибов и Умаров. Дремлем. Казалось, мы едем очень долго. Не хотелось ни шевелиться, ни думать - так бы вот ехал и ехал до наступления теплого лета.