— А зачем это? — спросил он.
— Как зачем? — удивился Виктор. — Для сладости.
Гук пожал плечами.
— Ерунда какая-то, во рту тает. А есть хочется по-прежнему. Есть нужно не для сладости, а для сытости. Понял?
— Ну-у, понял, а как насчет блинов? Бабушка блинов нажарила.
— Блины это серьезнее. Давай.
Вскоре Гук и Виктор уже уплетали еще горячие блины. Румяная стопка на лучшем бабушкином китайском блюде с цветами постепенно уменьшалась.
— Вот что тебе нужно попробовать — это корни дикой репы или кашу из полевого овса.
— А у меня есть, — обрадовался Виктор, кинулся на кухню к шкафчику и принес коробку «Геркулеса» с рисунком крестьянина на лицевой стороне.
— Это что? — удивился Гук.
— Овсяные хлопья.
— Ты что? С ума сошел? — удивился Гук. — Овес — трава, а это — бревно какое-то.
— Да нет, — Виктор распаковал коробку. — Он внутри! — Виктор зачерпнул горсть расплющенного овса и высыпал перед Гуком.
— А почему на нем нет кожуры? — спросил Гук.
— Ну, это, чтоб здоровее было, понимаешь. Его очищают.
— Вы что, — изумился Гук, — каждое семечко чистите?
— Нет, мы не чистим, машины чистят.
— Какая разница, все равно же кто-то это сидит и чистит.
— Да нет, машины это неживые штуки. Им поступает электричество…
— А электричество откуда?
— Есть такие специальные установки, там сжигают уголь, бензин. Получается много дыма и электричество.
Гук задумчиво посмотрел на Виктора.
— То есть вы нюхаете много дыма, чтобы есть здоровые хлопья? Вы дураки, да?
Виктор подумал, что как-то опять все не так, как надо, получается.
— Нет, ребята, — почесал за ухом Гук, что-то у вас не то творится.
Он налил себе еще чаю и положил малину, подумал.
— Сегодня полнолуние будет.
— Полнолуние? — переспросил Виктор.
Гук кивнул:
Если яблоко куснул ты,
Будет в яблоке дыра.
И таким оно, куснутым,
Остается навсегда.
Но другая почему-то
Клено-желтая луна.
Коль вчера она куснута,
Завтра сызнова полна.
Виктор помолчал.
— Здорово, — затем сказал он.
— Да, — кивнул Гук. — В стихах здорово говорить о природе.
— Почему? — спросил Виктор, глядя на ночную бабочку, залетевшую на свет и теперь трепыхающуюся в желтом кругу света, падающего от лампы.
— Потому что они такие же складные.
Гук взял себе еще сушку. Вдруг хлопнула калитка. Он на мгновение застыл, прислушиваясь. Навострил уши и исчез. Мелодия флейты покружила по террасе, выбирая укромное место, и нырнула за газовую плиту в углу. Виктор повернулся на звук шагов. Скрипнула дверь и вошла бабушка.
— Ты что, радио слушаешь? — спросила она. — Новости не передавали? А-то сегодня про наш съезд говорить должны.