"сигнификативную цепь", которая строится в соответствии с собственными вероятностными
закономерностями, онтологический структурализм (уже не структурализм) перестает быть методологией
изучения культуры и превращается в философию природы.
Научный анализ cигнификативных цепей оказывается чистой утопией. Если цепь означающих и истоки
это одно и то же, то как
23
возможен ее объективный анализ, ведь означающие нуждаются в непрерывном вопрошании, и, стало быть, в
герменевтическом толковании?
Как можно заниматься анализом означающих, пренебрегая теми значениями, которые они на себя
принимают, если истоки "эпохально" обнаруживают себя как раз в форме значений и придание "эпо-
хальных" значений модусам, в которых бытие, всегда скрытое от глаз, приоткрывается, оказывается
единственно возможной формой философствования?
В одном итальянском интервью Леви-Строс заметил по поводу "Открытого произведения" (1962), что
нет смысла ставить вопрос о структуре потребления произведения искусства: произведение можно
рассматривать как некий кристалл, отвлекаясь от спровоцированных им ответов адресата. Но если язык —
это изначальный локус, тогда наше говорение есть не что иное, как вопрошание Бытия, и стало быть, не что
www.koob.ru
иное, как непрестанный ОТВЕТ, оставляющий безответным вопрос о реальной структуре языка.
Если Последняя Структура существует, то она не может быть определена: не существует такого
метаязыка, который мог бы ее охватить. А если она как-то выявляется, то она — не Последняя. Последняя
Структура — это та, что, оставаясь — скрытой, недосягаемой и неструктурированной — порождает все
новые свои ипостаси. И если прежде всяких определений на нее указывает поэтическая речь, то тут-то и
внедряется в изучение языка та аффективная составляющая, что неотъемлема от всякого герменевтического
вопрошания. И тогда структура не объективна и не нейтральна: она уже наделена смыслом.
Итак, отправляться на поиски ПОСЛЕДНЕГО ОСНОВАНИЯ коммуникации значит искать его там, где
оно не может быть более определено в структурных терминах. Структурные модели имеют смысл, только
если НЕ ставится вопрос о происхождении коммуникации. Как и кантовские категории, они имеют значение
только в качестве критериев познания, возможного в круге феноменов, и не могут связывать
феноменальный и ноуменальный миры.
Стало быть, семиотика должна набраться мужества и очертить собственные границы при помощи