Думали долго, но, кроме предложения того же Москаля-чародея об очередной кровавой провокации, никто ничего толкового измыслить не смог. Кстати, хоть были его товарищи и сами пиратами и разбойниками, идею уничтожения христианского короля встретили без восторга. Священность особы монарха тогда еще не была пустым звуком. Впрочем, не найдя альтернативы, с планом согласились, но отложили его в долгий ящик. И людей подходящих не нашлось, и денег такая спецоперация требовала немало, а их и на повседневные дела всегда не хватало.
Все изменила встреча Москаля-чародея в одном из донских городков.
Аркадий возвращался после короткого визита в Верховья Дона для разбирательства по поводу неудачи с мартеном. Как у запорожцев, так и у дончан его постройка ни к чему хорошему не привела. Попытка разобраться в причине неудачи и соответственно больших напрасных расходов не удалась. Попаданцу элементарно не хватило знаний по металлургии, а Интернета или справочной литературы здесь не было. Подтвердив правильность постройки передельных печей (сталь-то нужна!), поехал обратно. Естественно, в самом что ни на есть отвратительном настроении.
Никак не улучшила самочувствия Аркадия и начавшаяся вдруг течь в старом струге, на котором он путешествовал по реке. Пришлось срочно причаливать у первого же городка на берегу, и быстрого ремонта никто не гарантировал.
На Педро, ошивавшегося невдалеке, поначалу он внимания особого не обратил. Ну, казак как казак. В эклектичной одежде – в смысле, что с кого снял, то на себя и напялил. Посему рядом с дорогими османскими сапожками соседствовали как бы не хлопские шаровары, а золоченая рукоять роскошной персидской сабли неестественно выглядела на латаной-перелатаной черкеске. Кстати, газырей на этой одежде еще не нашивали, огнестрельное оружие у черкесов было пока редкостью. Впрочем, попаданец проявил инициативу и попросил сделать кармашки под бумажные патроны для ружья на своей черкеске. Следовательно, можно было не сомневаться, что последователи не заставят себя ждать. Как среди казаков, так и среди черкесов, обзаведшихся трофейным огнестрелом в Польше.
Ростом и фигурой встречный тоже не выделялся, а резко очерченное лицо с рыжеватой бородой Аркадий посчитал признаком мингрельского или хевсурского происхождения, уже знал, что среди горцев такой окрас волос не редкость. Но длинная и экспрессивная тирада, выпущенная встречным в адрес какого-то купчика или приказчика (без сабли и пистоля на поясе), поставила такую версию под большое сомнение. Ругался бородач на каком-то из латинских языков, с немалыми включениями русского и немецкого.