Во всяком случае мать Проклея кивнула, и девушки вышли в сад, где уже слонялись две или три воспитанницы, которых Тамара не сочла нужным пригласить в свои покои. Но не только девушки гуляли по дорожкам сада, были здесь и мужчины — горцы и витязи короля Марка. В одном из них Аник узнала благородного Балка.
Она, конечно, заговорила бы с ним, будь он один, но рядом стояли люди, и Аник прошла мимо, едва только глянув в сторону воина — не здороваться же ей первой. К ее удивлению, благородный Балк узнал ее и поклонился.
— Привет, дочь Варгиза, — сказал он.
— И тебе мой привет, благородный Балк, — церемонно произнесла Аник, склоняя голову. За почти год, прошедший с их первой встречи, Балк говорил на горском ничуть не лучше.
— Мои друзья Ян и Иван, — продолжал он, тыкая пальцем каждому в грудь, и добавил несколько слов на своем языке, обращаясь к спутникам. Аник опустила ресницы, покраснев. Витязи смотрели на нее с интересом, и один из них что-то сказал.
— Ян говорит: молодая, красивая, смелая. Крепость защищать, людей лечить, — перевел Балк. — Он о тебе слышать, но не знать, что такая… Вах! — Балк всплеснул руками и поднял глаза к небу, показывая, как прекрасна Аник.
Аник почувствовала, как краска заливает ее лицо.
— Но я не защищала крепость, — возразила она, — крепость защищали воины под водительством моего отца… И людей, если на то пошло, лечила не я, а Ута, я только помогала ей и отцу Константину, нашему священнику. Вот Ута, — она потянула подругу за рукав, — это она лечила, а не я!..
— Знаю, — сказал Балк, — Помню. Рядом сидеть, когда пир, да?
Ута кивнула, стрельнув глазами в сторону благородного Балка. В отличие от Аник, она совершенно не была смущена.
Аник совсем уже решилась поговорить с Балком о судьбе подруги — ведь витязи, окружавшие его, по-видимому, совсем не знали горского, — как резкий окрик заставил ее вздрогнуть:
— Княжна Аник!
Мать Проклея грозила ей пальцем из окна второго этажа.
— Прошу простить, благородный Балк, меня зовут! — быстро сказала она и подбежала к окну.
— Поднимись ко мне, — велела настоятельница. — И свою шаваб возьми с собой.
— Позор! — закричала мать Проклея, когда Аник вместе с Утой переступили порог приемной. — И это девушка, воспитанная в доме Варгиза! И это — дочь Рузан! Какой позор!
— Но, матушка, в чем я виновата?
— Стоять на виду у всех, беседовать с незнакомыми мужчинами — как можно так забыться, дочь князя? Что сказал бы отец?
— Но, матушка, это были вовсе не незнакомые мужчины. Во всяком случае, один из них. Это — благородный Балк, витязь короля Марка…