— Подслушивать — тоже грех! — заявила Аник, и, гордо вздернув подбородок, прошествовала мимо белицы в комнату, громко хлопнув за собой дверью.
— Ты понимаешь, что это значит? — прошептала она подруге, выглянув за дверь и убедившись, что их не подслушивают: белица с книгой в руке устроилась на широкой скамье напротив двери. — Мы теперь не можем выйти! Иначе тетушка решит, что у меня нет чести! Или у тебя!
— Не можем — так не можем, — рассудительно сказал Ута. — Подождем до завтра, может быть, все образуется.
8.
Когда воспитанницы, приглашенные княжной Астмик, вернулись в свои комнаты, белица с постным лицом (она представилась сестрой Гликерией) собрала девушек и повела их в баню. Уте было разрешено сопровождать Аник.
Девушки, побывавшие во внутренних покоях, шумно восхищались обновками княжны Тамары, утонченными манерами княжны Астмик, обильным столом и вкусными напитками, поданными к обеду. А также красотой и обаянием присутствовавших на обеде младших князей из дома Гориса: второго сына верховного князя Давида, младшего брата княжны Тамары Гориса и князя Симона.
— Это что-то новенькое, — шепнула Аник Уте. — Чтобы мужчины сидели за женским столом — это я впервые слышу.
— Но разве в доме Варгиза так не принято? — удивилась Ута. — Я имею в виду не пиры, а обычные, повседневные трапезы.
— Ну, это когда гостей нет, — сказала Аник.
— А может быть, в доме верховного князя всегда гости?
В помещении бани подруг разделили. Аник вместе с другими воспитанницами собралась мыться, а Уту сестра Гликерия отвела в то помещение, где были сложены сундуки с нарядами — подготовить платье для завтрашнего пира.
Аник еще не успела раздеться, когда услышала гневный голос Уты.
Ута кричала на кого-то, и звала ее, Аник.
Аник бросилась на голос подруги, растолкав столпившихся у входа в раздевалку девушек — княжна Нина как раз показывала, как изящно вытирала рот салфеткой княжна Астмик.
В просторном помещении было мало людей: остальные служанки воспитанниц, должно быть, уже справились со своей работой. Аник увидела Уту, потрясающую кулаками перед носом сестры Гликерии — та даже отступала перед напором девушки, и лицо ее постепенно наливалось краской, должно быть, от ярости, и маленькую девочку в черном, наверное, служанку. Девочка плакала, прикрывая лицо ладошками. Возле Уты стоял на полу сундук с откинутой крышкой, кажется, ее, Аник, сундук.
Аник подошла ближе.
И не смогла сдержать возгласа ужаса.
В сундуке лежало ее, Аник, зеленое праздничное платье. Платье было почти полностью залито чем-то коричневым.