— По-моему, ты еще слишком мала, чтобы работать, — сказала Ута.
— Нет, что ты, мне уже доверяют мести пол и стирать пыль, и даже коврики вытряхивать, если они маленькие. Тут еще младше девочки есть, но они все горянки, и со мной не хотят водиться. Потому что я на горском не умею разговаривать. Я так все понимаю, а говорить еще не научилась.
— А почему ты плакала?
— А меня сестра Гликерия ударила по щеке, — серьезно сказала Берта и посмотрела на Аник широко распахнутыми круглыми глазами. — Меня тут все бьют, а я еще не привыкла. Горянок не бьют, а меня бьют. Потому что я купленная.
— Как это? — не поняла Аник.
— Тете дали за меня десять серебряных марок. Катрина дала, старшая над слугами. И теперь она меня даже убить может, и ей за это ничего не будет.
— Бред какой-то, — пробормотала Ута.
9.
Сестра Гликерия появилась в сопровождении толстой женщины в черном, горянки. При виде толстухи Берта ойкнула, ухватилась за юбку Аник и попыталась спрятаться. Женщина гневно вскрикнула и схватила Берту за ухо.
— Отпусти ребенка, — сказала Аник.
— Ты не из нашего дома, дочь князя, и не твое дело — мои разговоры с моими людьми.
— Это Катрина, она старшая над слугами в доме Варгиза, — вмешалась сестра Гликерия. — Она велит выстирать твое платье. А мать Проклею я беспокоить не буду. Она занята. Княгиня Джана принимает ее в своих покоях.
Аник разъярилась. Так зла она не была, пожалуй, с того дня, когда каптаров изгнали из Красной Крепости.
Странно, но вместе со злостью пришло спокойствие.
Аник сжала руку толстой Катрины.
— Эта девочка — подданная моего отца, она родилась на земле Варгизов. Поэтому я велю тебе отпустить ее, я возьму ее в услужение. Берта, — обратилась она к девочке на языке шаваб, — ты хочешь служить мне?
— О, да, дочь князя! — воскликнула девочка, шмыгнув носом, — с радостью!
— Ва! — закричала Катрина, упирая руки в бока, для чего ей пришлось отпустить ухо девочки, — я заплатила за эту девчонку десять монет ее тетке, она теперь принадлежит дому Гориса, а если хочешь ее забрать — плати деньги!
— Эта девочка — сирота, — твердо сказала Аник, — поэтому она находится под опекой моего отца, как князя земли, на которой она родилась. Твоя сделка незаконна по двум причинам: во-первых, она проведена без ведома опекуна, а, во-вторых, с каких это пор в горской стране продают и покупают людей? Мы же не бахристанцы какие-нибудь…
— Она шаваб, а шаваб…
— А шаваб — такие же подданные верховного князя, как и айки. Оставь спор, женщина. Я забираю девочку с собой.
— Я все доложу княгине Джане! — крикнула женщина, но Аник кивнула, соглашаясь: